Хм… может, в ближайшей деревне кого-нибудь нанять на работу?

Тодор говорил, что народ так и так ко мне потянется. И мне кажется, что работать в Белой Усадьбе никто не откажется.

Ой! Еще же работорговцы. Их же тоже надо кормить, пока они под моей ответственностью.

Я с шумом выдохнула.

Нет. Всё же надо ехать в деревню и срочно искать кого-то для работы на кухне.

– Мама! – услышала я истошный крик своего ребенка и, бросив все листы, рванула бежать, чувствуя, как комок ужаса подкатывает к горлу.

Сына я нашла на первом этаже в холле. Он стоял какой-то растерянный и удивленный. Но ни капельки не испуганный.

Я вихрем сбежала с лестницы и, упав на колени перед сыном, начала его всего ощупывать.

– Ты как? Где болит? Кто поранил? – в панике бормотала я, пытаясь понять, почему ребенок так громко кричал.

Но Алекс вдруг начала хихикать.

– Ну ма-а, ты чего? – рассмеялся сын, выворачиваясь из моих рук. – Щекотно же!

Я поднялась на ноги и посмотрела на Алекса с удивлением.

– Ты кричал, – сказала я. – Я думала, что с тобой что-то случилось.

– Да, конечно, я кричал, – ответил сын, топнув ногой. – Ты вокруг посмотри!

Он обвел руками весь холл.

Я посмотрела мельком, но ничего интересного не нашла и опять перевела растерянный взгляд на сына.

– Ты что, не видишь, что ли? – хмыкнул сын.

– Да что случилось-то? – раздраженно спросила я.

– Пол, потолок, стены – все поменялось, – наконец-то объяснил сын. – Я вышел, а тут раз – и…

Он потряс руками перед собой.

– Это плитка какая-то?

Он начал прыгать по полу.

А я обратила внимание, что пол действительно покрылся плиткой. Серой. Похожей на мрамор.

Еще и стыков не было видно. Будто плита монолитная.

– Ху, – услышала я шумный выдох и, повернув голову, заметила Цедрика, он стоял у двери, которая вела в коридор и дальше на кухню. – Это магия?

Он вопросительно посмотрел на меня.

Я лишь пожала плечами и все же утвердительно кивнула.

– Она самая, – добавил мой сын.

Повернувшись к ребенку, я посмотрела на него и шумно выдохнула, чувствуя, как меня отпускает.

Он бегал по полу и еще и прыгать пытался.

А Цедрик, наоборот, не решался ступить на пол и продолжал так разглядывать его, как будто впервые в своей жизни видел что-то подобное.

Стены тоже были покрыты плиткой. Только белой. Потолок выровнен. С двух сторон свисали большие трехъярусные хрустальные люстры. Свет от них заливал весь холл. Ощущение создавалось такое, будто мы на улице в ясный день находимся.

– Сюда бы диван какой-нибудь, – пробормотала я. – А то как-то совсем пусто и ничего нет.

– Да! Точно, надо белый диван! – крикнул сын, продолжая носиться из стороны в сторону, как маленький щенок.

– Ага, кто только его потом чистить будет, – вздохнула устало я.

И подумала, что мальчишкам надо чем-то заняться, а то безделье обычно ни к чему хорошему не приводит.

– Цедрик, Алекс, – сказала я.

И дети сразу же на меня посмотрели.

– Сходите на второй этаж и займитесь уборкой в самой первой от двери комнате. Надо будет вынести оттуда всё, что там есть, в общий коридор, кроме мебели.

– Ага, – кивнул Алекс и рванул вверх по лестнице.

А Цедрик осторожно, словно боясь сломать плитку, ступил на неё и, поняв, что она раскалываться не спешит, сначала медленно, а затем уже быстрее прошел к лестнице.

– Цедрик, – окликнула я мальчика, вспомнив кое о чем важном. – Ты читать умеешь?

Мальчик покачал головой.

– Не успел меня батька научить.

– Понятно, тогда иди помоги Алексу.

Кивнув, он быстро побежал по лестнице.

Я же, еще раз осмотрев холл, тоже решила вернуться в свой кабинет. Мне надо все же еще график дежурств составить, а потом подумать об обеде. Время-то не резиновое…