– Ты замерзла.

Мужчина снова укутал ее в покрывало и глядел очень жалостливо, как на птаху с перебитым крылом. Такую добить жаль, а бросить нельзя...

 – Сиди, я скажу, что все сделал. – И уже от порога: – Можешь заплакать для вида. Так будет правдоподобней...

Она тогда и заплакала... от жалости и стыда.

А муж, который должен был бы утешить ее, не явился ни той, ни в одну из последующих ночей.

Она как будто перестала существовать для него...

И отъезд в Лондон казался ей выходом: ни тебе взглядов слуг и соседей, ни Шерманов – никого, кроме нее и супруга.

На деле же все оказалось иначе...

Дорога вывела всадницу к воротам Айфорд-мэнор, ее новому дому. Девушка придержала поводья, и кобыла, сбавив ход, мерно затрусила вперед, позволяя наезднице присмотреться к владениям...

Дом был не новым, однако добротно построенным: камень и дерево идеально дополняли друг друга. Зубчатый парапет, небольшие застекленные окна и две колонны у входа – вот что увидела девушка в первую очередь. А еще боковые эркеры... Чудесные в своей легкости, со стрельчатыми готическими арками, они понравились Аделии еще в первый визит в Айфорд-Мэнор. Тогда ей подумалось, что пожить в такой комнате с живописным эркером было бы замечательно!

Но не вышло...

Что ж, теперь это можно исправить!

Она чуть тронула бог лошади пятками и въехала в ворота.

Двор был пуст, ни одного человека вокруг. Никто не спешил ее встретить...

Она спешилась и направилась прямо к конюшне.

 – Есть тут кто? Эй, слуга? – позвала она.

Не сразу, но из темного зева ворот показался мужчина: щурясь от яркого света, он не сразу понял, кто перед ним, а поняв, как будто бы удивился.

 – Хозяйка? Как же нам не сказали, что вы сегодня пребудете.

 – Не сказали, – в свою очередь удивилась Аделия, – муж должен был написать еще третьего дня.

Но слуга замотал головой.

 – Мы не получали письма. Вот и комнаты не готовы... А Гленис, словно нарочно, ушла в город за щелоком. – И пояснил: – Гленис – это жена моя, мы тут хозяйство ведем. Мы с ней, да еще пару слуг из тех, что остались.

Аделия поглядела на собеседника в недоумении.

4. 4 глава.

Аделия помнила дом, полный слуг, менестрелей за ажурными балясинами галереи, ярко горящий камин и много веселья (по крайней мере, в начале их свадебного застолья), теперь дом казался карикатурой на себя самого прежнего…

И девушку охватила тоска.

Камин в общем холле теплился столь убого, что тепла даже не ощущалось... Казалось, дом доживал свои последние дни, и этот камин, его сердце, готов был потухнуть в любую секунду. От сырых, серых комнат тянуло унынием и печалью... И запахом, от которого у Аделии скрутило желудок. Это солома, устилавшая пол, пренеприятно смердела: ее давно следовало сменить.

К тому же, даже в этот солнечный день, внутри холла стояла гнетущая полутьма из-за прикрытых ставнями окон, и пылинки, кружась в единственном луче света от входной двери, казалось щекотали Аделии ноздри: она зажала пальцами нос и дважды чихнула.

 – Почему не протоплен камин? – спросила она, раздражившись одним только видом своего нового дома. – Почему сопрела солома? И... разве здесь не было прежде ковра? Я помню, в день свадьбы...

 – Ковер мы продали, моя госпожа, – отозвался слуга, пожимая плечами. – Считай, через месяц после того...

 – Но почему?

 – Господин нуждался в деньгах. А наш управляющий знать не знал, где ими разжиться... К тому же, остались долги.

 – Какие долги?

 – Так со свадьбы, моя госпожа. Хозяин порядком поиздержался, устроив такое застолье, чтоб не зазорно было перед соседями и друзьями.