– Сир, поддерживаю эту идею. – Роберт желал как можно скорее привести дело к миру. – Я не хочу сказать, будто жду от епископа Солсберийского предосудительных поступков, и мне известно, сколь сильна ваша вера в него, но Уоллингфорд действительно лучше укреплен, чем замок епископа в Дивайзисе.

Генрих все еще находился во власти раздражения.

– Бриан, ты можешь сколько угодно убеждать Галерана и иже с ним, но никто не поручится за то, что они изменятся. Своего юстициара я знаю и доверяю ему, хотя я не слепой. Мне известно о его привязанности к Мелану. Вполне возможно, что моим преемником он охотнее увидел бы Клитона. – Он решительно стукнул кулаком по столу. – Ладно, давайте придерживаться более безопасного курса. Я отдам приказ, чтобы Мелана перевели в Уоллингфорд, но рассчитываю, что вы все будете оказывать епископу Солсберийскому полное содействие, это понятно?

Вечерние дела закончены, Генрих позволил всем разойтись. Матильда вошла в комнату, отведенную им с Аделизой, и сосредоточилась на дыхании, чтобы успокоиться. Супруга короля тихо последовала за ней и дала указания прислуге снять с кроватей покрывала, нагреть простыни горячими камнями, обернутыми в ткань, принести поднос с вином и медовым печеньем.

– Женщины считаются существами низшего порядка, – с горькой усмешкой сказала Матильда, – но это неправда. Ведь иначе мы не смогли бы справляться с обязанностями и бременем, которые возлагают на нас мужчины.

Аделиза подняла на нее кроткие глаза:

– По-моему, вы очень смелая. Я бы так не смогла.

– Смогли бы, если бы потребовалось, – с жаром ответила Матильда, глядя в упор на молодую мачеху.

Аделиза повела рукой:

– Но это не мое. А в вашей душе я вижу огонь.

– Я веду себя так, потому что этого хочет отец.

– Да, но и в силу собственных желаний, так мне кажется.

Матильда направилась к сундуку, где хранились ее драгоценности и притирания, и достала богато украшенный горшочек с кремом из розовых лепестков. Она сняла крышку и вдохнула тонкий цветочный аромат. Да, она хотела бы властвовать от своего имени, но это несказанно трудно. Пока любой намек на целеустремленность в женщине воспринимают как мужскую черту и, следовательно, считают такую женщину мужеподобной, попирающей законы природы.

– Разве я не права насчет епископа Солсберийского?

Аделиза села на свою кровать.

– Епископ уже давно является ближайшим советчиком вашего отца, – дипломатично ответила она. – Он знает, как превратить солому в золото.

– И какую часть этого золота он оставляет себе? Сколько он забирает на содержание своих любовниц и детей, дворцов и крепостей? Сколько уходит на изысканные блюда?

– Боюсь, точные цифры известны только Роджеру Солсберийскому, и к тому же они постоянно меняются. Но поскольку епископ до краев наполняет казну вашего отца, ему дозволены кое-какие вольности. И не стоит враждовать с ним, – предупредила Аделиза. – Он обладает властью как сделать вам великое добро, так и причинить великие беды.

– Епископы существуют, чтобы служить Господу и королю, а не своим интересам, – возразила Матильда, – но за совет спасибо.

Подцепив кончиком пальца крем, она втерла его в руки. Если в конце концов ей выпадет править Англией, то ей нужна будет поддержка и доброе отношение Церкви, а прелатов вроде Роджера Солсберийского придется либо убедить перейти на ее сторону, либо поставить на место.

Утром двор готов был выехать из Рединга в Виндзор. Поджидая, пока конюх выведет ее лошадь, Матильда рассматривала через двор епископа Солсберийского. Он стоял в кольце свиты, погруженный в беседу с ее кузеном Стефаном. Епископ Роджер был невысок, но коренаст, а его усыпанные драгоценностями одежды еще более увеличивали его объемы и внушительность. Навершие пасторского посоха сияло голубой эмалью лиможских мастеров, а ряса так искрилась от серебряных нитей, что Роджер уподоблялся покрытой инеем елке. Белый иноходец епископа красовался в блестящей упряжи, отороченный мехом чепрак доходил почти до земли. Женщина обменялась с епископом приветствиями, когда только вышла во двор, но обе стороны, соблюдая вежливость, были немногословны и холодны. Зато с ее кузеном Стефаном добрый епископ куда более разговорчив, отметила она про себя.