Тома посмотрела на неё. Директриса.

Так и осталась такой, какой была. И в школьные годы вечно придиралась, велела учителям специально сложные задания Томе задавать, и сейчас, в роли экономки, продолжает лезть под ногти…Вообще странно, что на эту работу позвала. Не иначе, как для того, чтобы продолжать командовать.

— Любовь Георгиевна, я и не собираюсь… — начала было Тома, но экономка сразу перебила её.

— Правильно. Поднимешь ребёнка, ничего страшного! Тем более, родственник у малыша не бедствующий, - она окинула взглядом помещение, намекая на весь огромный богатый дом и причастность Бурова к случившемуся.

— Нет, Любовь Георгиевна! Не надо никому ничего говорить! Это мой ребёнок и точка. — Тома не на шутку напряглась от намёков экономки.

— Ладно, разберёмся. Иди пока, работай. Недолго осталось.

А через несколько дней Буров вызвал к себе. Проболталась Любовь Георгиевна.

***
Тома всё рассказала бабушке. С детства от неё секретов не держала.

— Да ведь это подарок божий, Томушка! Я ведь грешным делом, боялась, что ты со мной всю молодость пронянчишься, а потом поздно будет детей рожать. Нынче, оно, может и рано получилось,а всё ж вовремя. А Господь - он сам знает, когда и кому детей давать.

— Ба, это ещё не всё. Александр Сергеевич меня на разговор приглашал. — Тома уже всё решила, но ей важно было с кем-то поделиться.

— Батюшки мои. Прознал?! — бабушка, которая про Бурова только хорошее всегда говорила, восхищалась, - как и все на селе, — его личностью, вдруг испугалась чего-то.

Тома удивилась.

— Ба, ты чего? Узнал, да. Георгиевна сказала, больше некому.

— Ух, баба! Язык без костей! — разозлилась на экономку бабушка. — И что он? Ругал? Мальчонкой стыдил?

— Нет. Не ругал. — Тома набралась смелости и выдохнула. — Замуж позвал.

— Мать честная! -бабушка от удивления прижала руки к груди. — На что ему?

— Говорит, что не хочет, чтобы его родная кровь безотцовщиной росла. Ну и чтоб отчим был, тоже ему не по душе.

— Ой, Томушка,ой не нравится мне это, - бабушка покачала головой.

— Я отказывалась, но он мне дал понять, что в любом случае будет так, как ему надо. По-хорошему или по-плохому. — Тома не стала юлить и сказала бабушке всё, как было.

— Угрожал…А такой хороший человек был. - бабушка горько вздохнула. - Все хороши до поры до времени. Покуда свой интерес сильнее совести не становится.

— Не волнуйся. Я на рожон не полезу. А Александр Сергеевич… Он и правда не плохой. Привык получать своё, вот и показал характер. Ничего он мне не сделает. И ребёнку тем более.

Тома подошла к электрической плите и поставила чайник. И без того горячий, он моментально зашумел от соприкосновения с быстро раскаляющимся тэном.

— Ты что задумала, Томушка? — бабушка по Томиной интонации поняла, что внучка уже всё решила.

— Я решила, что ничего плохого в предложении Бурова нет. Я свободна, сердце моё свободно. Корысти в моих мыслях нет. — Тома словно оправдывалась перед чайником, перечисляя ему все пункты. - Я не сама это затеяла.

— Ох, Тома, дитятко. Неспроста Буров затеял эту катавасию. Сердце у меня не на месте…Неспроста. — Бабушка не на шутку растревожилась.

— Ба, ну, сама посуди: хотел бы навредить, замуж бы не звал. Ему только формально всё оформить надо с ребёнком и не более того. Сама увидишь — не надолго вся эта брачная история. Он сам не понимает, что женитьба ему же первому и помешает. Это у меня никого на примете нет и не предвидится в нашей глуши. А он мужчина ещё совсем не старый, обеспеченный, интересный, — Тома вспомнила лицо Бурова, так непохожее на все одутловатые, испитые и изробленные мужские лица, что она видела в своей жизни. Его лицо, было словно умело высечено из камня самой жизнью. Правильное, жёсткое, волевое.