Для Томы сама мысль, что кто-то чужой будет ухаживать за бабушкой и заниматься хозяйством, была полна огромного стыда. Не принято так в деревенской жизни. Это у городских, у современных, у богатых – пожалуйста, сколько угодно. Но чтоб в Межозёрном такое… Да засмеют ведь! Запозорят!

Но Буров был непреклонен. Он предлагал решение, которое не требовало обсуждения. Для него всё было предельно ясно. Девушка, которая носит для него ребёнка, должна быть в безопасности, в комфорте и на виду. А вникать в какие-то её комплексы и глупости у него не было никакого желания.

После переезда в усадьбу, Тома Александра Сергеевича почти не видела. Никаких совместных чаепитий и задушевных бесед у них не было. Буров словно специально прикладывал усилия, чтобы минимизировать пересечения с Томой.
Мужчина , мелькнувший было в её нечаянных мечтах, так и остался там. Реальный Александр Сергеевич был всё тем же чужим холодным владельцем дома. На Демоне не скакал – предпочитал перемещаться на автомобиле с личным водителем за рулём.
***
Любовь Георгиевна, узнав, что Тома поселилась в хозяйском доме, чуть в обморок не упала от гнева и возмущения.

— Тома, да что ж ты с собой делаешь! Зачем! – экономка не знала об оформлении брака между Буровым и Томой и посчитала, что девушка пошла в содержанки.

У Томы не было желания оправдываться перед бывшей директрисой, но и выглядеть в её глазах падшей девушкой – удовольствие не из приятных. Тем более, всё село, наверняка, так же подумает если историю с браком и дальше скрывать.

Пришлось рассказать про замужество.

Любовь Георгиевна молча выслушала девушку.

— А, знаешь, Тома, это даже хорошо. Даже очень хорошо. Я Александра Сергеевича теперь ещё больше зауважала, – неожиданно для Томы выдала экономка. – Я думала, он деньгами поможет. Квартиру тебе в городе купит, например. А Буров дальше пошёл. Он ведь твою репутацию спас: теперь ребёнок в браке родится и никто даже не пискнет в твою сторону.

Слышать подобное от вечно придирающейся Любовь Геогргиевны было для Томы несколько удивительно. Она посмотрела на директрису повнимательнее: всё тот же нравоучительный взгляд, всё тот же холод в уголках сжатых губ. Наверняка думает не о Томиной репутации, а о своей: радуется, что это про неё никто не скажет, что в её школе проститутка выросла…

— Но ты сильно не расслабляйся. Брак, как я понимаю, формальный. – Любовь Георгиевна не долго удивляла Тому своим хоть каким-то, но одобрением. Быстро нашла повод для своих излюбленных наставлений. – А то взлетишь в своих фантазиях высоко, да падать больно будет!

Любовь Георгиевна ушла, а Тома в очередной раз подумала о том, что директриса к ней неравнодушна и это не про симпатию.
***
Зима пролетела быстро.

Любовь Георгиевна договорилась с Ниной Валерьевной, бывшей учительницей начальных классов, о том, что та будет присматривать за бабушкой Томы и помогать по дому.
Странное дело – никто на селе не придал этому такого значения, как ждала Тома.
Никто не припозорил, не сказал, что зажралась. А сама Нина Валерьевна так даже обрадовалась возможности заработать.

Беременность протекала легко.
На узи за время вынашивания ребёнка Тома была трижды и трижды её малыш отворачивался, не желая обнародовать свой пол.

Когда в положенный час родилась девочка, Тома обрадовалась. Необъяснимое чувство тревоги в последние месяцы беременности царапало ей душу: всё чаще лезли в голову те бабушкины слова о том, что Буров может забрать ребёнка.

Томе неприятно было предполагать такое, но мальчик, действительно, мог быть нужен Бурову в роли наследника. А девочка – зачем она ему?