Несколько секунд мы смотрели друг на друга в полнейшей тишине, затем женщина медленно кивнула:

– Я запомню твои слова. И помогу тебе.

А после этого она раскисла и принялась бить Лагранджу в грудь кулачками:

– Саша! Твой сын страшный и невоспитанный! Фу таким быть! Фу! Это ты виноват, что он такой! Держись у меня! Ух!

Ей явно надо спустить пар. Надеюсь, не пробьёт грудину моему приёмному отцу.

– Старший помощник, за мной, – я перевёл взгляд на Марси. – Обрадуем команду.

Две недели пролетели незаметно. Мы с Починкко жили на территории верфи, поэтому с озлобленными горожанами почти не пересекались.

А те, в свою очередь, успели подуспокоиться – восстановительные работы на средства первых людей города, среди которых наибольший вклад внесли губернатор и Лаграндж, делали своё дело.

Но все понимали, что лучше нам наконец-то выйти в море. Благо, судно было наконец готово.

– Фух… – смахнул пот с лица Кевин Рассел – сейчас профессор Морской Академии, а в прошлом старший плотник-артефактор на моей любимой Лудестии.

– Очень содержательно, профессор, – усмехнулся я.

Мы стояли в чистовом доке и глядели на творение рук наших. Конечно, работали не только мы вдвоём – нам помогали плотники с верфи и даже некоторые горожане (из благодарных мне за спасения города) – таскали тяжести либо подкармливали работников. Разумеется, трудилась не покладая рук и вся моя команда – три офицера, Починкко, Джу, и двадцать матросов со спасённого брига. В ту ночь парни потеряли не только свой корабль, но и капитана со старшими офицерами, и многих товарищей. Некоторые из них решили пока что осесть на Буне.

Но самые отважные… или лучше сказать безбашенные, присоединились ко мне.

– Он… удивителен, – изрёк Кевин, не отрывая взгляда от тёмно-серого корпуса корабля. Такой оттенок он приобрёл из-за тёртого камня «дубового кремния», который я использовал для укрепления корпуса. Обычно этот оттенок нивелируют, добавляя другие присыпки… Но у нас был отличный повод сэкономить – тёмный цвет прекрасно маскирует множество сочленений и заплаток – ведь мы собирали своё судно сразу из трёх кораблей.

– Отличный получился баркас, – хмыкнул я.

– Баркас? – наконец посмотрел в мою сторону Кевин. – Слишком большой для баркаса.

– А ты можешь квалифицировать наш уникальный корабль как-то иначе, профессор? Нет? Значит я, как владелец, капитан и создатель, нарекаю его баркасом. Баркас «Франки-Штейн»! В честь артефактора из древних легенд, который пытался создать живой корабль, а затем сделал корабль из самого себя.

Я патетично поднял указательный палец вверх.

– Ха-ха, – схватившись за живот, засмеялся профессор. – Смешная шутка, капитан Лаграндж.

– Я нисколько не шутил, – ответил я.

Он прекратил смеяться и уставился на меня изумлённым глазами, а затем вновь залился хохотом.

А я просто смотрел на него и улыбался.

– Спасибо, – выдохнул Кевин спустя минуту. – Я отлично провёл время. Я… будто вернулся в прошлое и снова стал молодым. Будто вновь занимался Лудестией вместе с капитаном Джонсоном, – закончил он тихо.

Сжав кулаки, я прикрыл глаза.

Я не предлагаю присоединиться к себе тем, кто всё равно откажется.

Но…

В тот момент я проиграл своим чувствам и быстро сказал:

– Поплыли с нами, профессор. За Франки-Штейном нужен глаз да глаз. Вы нам очень пригодитесь. А мы будем очень рады, если вы присоединитесь. Я буду очень рад.

Наши взгляды встретились. Секунд десять Кевин боролся сам с собой, а затем отвёл взгляд.

– Я не могу… Я слишком стар для этого, капитан Лаграндж. У меня семья, дети… Я… Прошу, не искушайте меня! Когда-то я пообещал себе, что как офицер я буду выходить в море лишь на Лудестии. И я не хочу отказываться от своих слов.