Однако всё же одному мастеру проще создать максимально похожие артефакты.

И контрартефакты к ним.

Никто лучше меня не знает, какой именно контур стоит в основе щита Лудестии. Никто лучше меня не сможет подобрать ключик, чтобы разрушить этот щит.

Хех, разрушить щит Лудестии артефактом вообще никто бы не смог. Даже если я – лучший артефактор в мире с телом солнечного алти, которое максимально точно чувствует структурные вибрации и управляет ими, подплыл бы к Лудестии на самом простом плоту и приложил свою чудо-пластинку – ничего бы не вышло.

Однако сейчас всё обстоит чуть иначе. Мы уже немного потрепали щит Лудестии мощными выстрелами, а сейчас щит из последних сил держится, чтобы, резонируя с щитом Франки-Штейна, не схлопнуться.

– Да что ж вы копаетесь! Больше ружей! Дай сюда! – лютовал наверху Бари, предчувствуя неладное.

– Бэнг, – хмыкнул я, хлопнув пластиной по щиту и выпуская требуемый узор структурных вибраций.

Щит Лудестии выдержал.

Я охренел.

Он не спадает даже после такого воздействия!

И…

Щит задрожал и начал медленно таять. Я уже не мог держаться на нём и провалился вниз, испытывая смешанные чувства. Я сам себя переиграл? Или сам себе проиграл? Ведь, по моим расчётам, щит должен был исчезнуть мгновенно. Но он ещё пытался держаться какое-то время, противясь моему артефакту.

Вот только и щит Лудестии – тоже мой артефакт.

Но сейчас не время устраивать борьбу самому с собой. Под гром абордажных барабанов Франки-Штейна я летел в море между двух своих кораблей.

Кинув абордажную кошку, я зацепился за деревянный край орудийного порта и по канату, прикреплённому к кошке, быстро полез вверх.

– БА-БА-Х!!! – по ушам ударило так, что я едва не разжал пальцы. Проклятье – вот это грохот! Мне кажется, канониры рядом со стреляющим орудием слышат не такой мощный грохот, как я сейчас.

А всё потому что я находился прямо перед орудиями. Мощный выстрел шоковых кулеврин Франки-Штейна пронёсся мимо меня и врезался в Лудестию.

Шоковые кулеврины бьют по людям, но и кораблю тоже наносят урон.

Но что поделать – нужно уменьшить количество противников, чтобы в конечном итоге пострадало меньше моих моряков. Команда для меня всегда была на первом месте. И даже предательство Бари не смогло изменить это мнение.

– В БОЙ!!! – заревел Берг, перекрикивая гром барабанов.

Я вцепился пальцами в край орудийного порта. Удивительно, но канониры меня до сих пор не заметили. Они не спускали глаз с щита Франки-Штейна, ожидая, когда тот спадёт.

Тут ведь какая ситуация – сейчас физически нет щита у Лудестии, но сердечник работает. То есть где-то на энергетическом уровне щит есть, но недостаточно сильный, чтобы проявиться. Однако и этого хватает, чтобы сердечник на Франки-Штейне словил резонанс.

И когда щит Франки-Штейна исчезнет, пушки Лудестии больно ударят по моему нынешнему кораблю.

Сняв кошку, я напитал тело структурными вибрациями и швырнул её выше, зацепившись за планширь.

Видел, как надо мной пролетел Гарри Разноус – мои ребята пошли на абордаж.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы самому залезть на планширь. Я быстро осмотрелся. Бари с группой бойцов расположились ближе к шканцам и не участвовали в общей рубке.

Ох, он заметил меня. И начал хитро улыбаться, указывая абордажной кошкой в сторону моего корабля. Провоцирует? Хочет заставить нас прыгать обратно? Чтобы больше моих бойцов попали под его бортовой залп.

Я хмыкнул и стянул со спины пухлую сумку. Носил её на лямке, через плечо.

В глазах Бари появилось недоумение.

На меня бросился какой-то моряк, но я не обратил на это внимание – один из моих алти вырубил моряка дротиком.