Будь они неладны! − Точно не знаешь, на что они похожи?
− Нет, − пролепетала колдунья и притихла, спрятав лицо у него на груди.
Яр тоже замолчал. Неспешно поглаживая супругу, он размышлял о Синегорке и Преславе, к которым предстояло наведаться. Благодаря чародейским талантам Снеженики и связям Бахамута, Ледорез точно знал, что обе они живы, целы и невредимы. Воеводица сдержала обещание, и поляницы сопроводили княжну до Грозовой скалы. Знатный, должно быть, вышел эскорт: отряд боевых подруг с крепкими икрами! Марий бы одобрил...
Тишина затянулась. Огонь аппетитно хрустел пылающими чурками, а дождь звонко барабанил в резные ставни.
− Его будет сложно обмануть, − прошептала наконец Снеженика. Уточнять, о ком речь, не требовалось.
Яромир вздохнул. Да, так и есть... Великий Мастер знал его с самого детства, и мог почуять ложь за версту.
− Если он заподозрит неладное...
− Не заподозрит, − перебил Ледорез. − Я всё продумал. Мастер − моя забота. А теперь хватит болтать... − Он скользнул пятерней туда, где помягче, и, резко притиснув супругу, подмял под себя. Навис, давно и основательно готовый ко всему. − Иди ко мне. Займёмся делом.
− Опять? − Снеженика глянула с подозрением. Серебристые глаза лукаво заблестели, а ладошки скользнули вверх по напряжённым плечам. − Ты разве не умаялся? Не устал?
Яромир хмыкнул и поцеловал супругу жарко и требовательно. Нет, он не устал.
Устать предстояло завтра. И не в постели. В седле. Ну а пока...
1. Чачак − старинный западнославянский хороводный танец в быстром темпе.
2. Вила − дух в облике прекрасной длинноволосой девушки. Чаще добрый. Имеет крылья (как у стрекозы) и умеет летать. Обитает в горах и озёрах.
3. Копша − по минско-могилёвской традиции − хтоническое божество, повелительница царства мёртвых. Уродливая, с ног до головы покрытая сажей, она обитает на погостах и любит прятаться в могильниках. По другим данным − дух, охраняющий клады.
2. ГЛАВА 2
Сколько Яр себя помнил, здесь всегда было холодно. Даже летом. А уж сейчас, когда на пороге листопадова пора, и подавно. Ветер выл, яростно трепал плащ и гнал по свинцовому небу брюхатые тучи.
Серо-бурая Пустошь простиралась до самого горизонта и казалась на удивление голой и неприютной. Всё, что здесь произрастало − сонная трава, мох да разномастные лишайники. Ни рощицы, ни деревца, ни единого холма. Ничего. Один только ветер...
Колючий и злой, он дул с Лютого моря, принося с собой холод и промозглую морось, которую любезно швырял горстями прямо в морду.
Яр сморщился, опустил капюшон ниже и подтянул сползшую с носа маску из плотной чёрной ткани. Вот же...
Родина. Как её не любить?
Снеженика связала ему три фуфайки. Как сумела. Одну с тремя рукавами, вторую без горловины, а третью...
Третья, заговорённая, сейчас была на нём: он напялил её поверх тельника, прямо под кольчужную рубаху. Грела фуфайка весьма основательно. Шерсть полуволков в сочетании с чародейством − убойная штука: хоть на снегу спи.
Правда, Яр искренне надеялся, что до этого не дойдёт. Снег, знамо дело, ещё не выпал, но земля промёрзла и задубела. А ветрище словно взбесился: так и норовил сбить с ног. При таких раскладах ночевать под открытым небом − сомнительное удовольствие. Лучше уж поднапрячься и добраться до Гильдии. Благо, осталось всего ничего, каких-то семь с половиной вёрст. Мелочи! Особенно в сравнении с тем, какой путь он преодолел.
До Предгорья добирался знакомой дорогой − через Валдухов хутор и Безымянку, а потом свернул на восток, взял к северу и почти сутки ехал вдоль пахотных угодий, которые вскоре сменились густыми, усыпанными багрянцем и золотом, лесами. На третий день леса заметно поредели. По обеим сторонам большака раскинулись Тухлые топи. Мутно-зелёные, заросшие мхом, тростником и водянкой, они нагоняли тоску. А несло с них так, что хотелось выблевать всё, что в желудке. На очередном постоялом дворе Яромир купил за медяк полдюжины крупных головок чеснока и дор