− Это меньшая из бед, − отозвался Ледорез и, приподнявшись на локте, вскинул голову.

Пятый проследил за его взглядом и охнул.

− Милостивые Небеса!

Взбесившаяся стихия сплела потоки воздуха в гигантскую, полную сверкающих молний, воронку. Смерч рос и ширился с каждой секундой. Он неумолимо приближался, вздымая комья грязи и оставляя в трясине глубокую − локтя в четыре − борозду.

− Вот же по... − Яр не договорил. Ветер сорвал его с места, втягивая в смертоносную пустоверть.

Высота, чернота, рёв ветра, сверкание молний и − резко − сильный удар. Ледореза приложило о какую-то здоровущую каменюку, которая мгновенно окрасилась багряным: острое ребро вспороло бок. Яр вцепился в глыбу мёртвой хваткой. Зажмурился, зарычал, отчаянно сопротивляясь яростному вихрю, а когда у самого носа гранит прожгла искрящаяся бело-голубая молния − потерял сознание.

***

Треск поленьев. Чад горелки. Мохнатая тяжесть на теле и влажная тряпица на лбу.

Как хорошо... Тихо. Тепло. Спокойно...

Он дома. Конечно, дома, где ж ещё? Снеженика сидит рядом с постелью и с тревогой глядит на него. Когтеслав устроился в ногах, а мелкий шерстяной шельмец, как обычно, разлёгся на груди...

− Барсик... − просипел Яр, насилу разлепив запёкшиеся губы, и, не открывая глаз, вытянул руку в надежде нащупать пушисто-усатую морду скорпикора.

− Нету таких, − отозвался глубокий хрипловатый бас, а губ коснулась чаша. − Пей.

Ледорез глотнул и скривился от горечи. Настойка полыни. Самая обыкновенная, безо всяких чародейских примочек. Такую обычно дают, когда...

− У тебя сотрясение, − голос казался смутно знакомым. − Ребра сломаны, бочина порвана и трёх ногтей недостаёт − стесал, пока с валуном обнимался. Легко отделался. Повезло. Пей.

И снова горечь на губах, а голова − словно чугунный жбан: такая же пустая и тяжелая.

Погань...

Яр с трудом поднял веки. У койки маячил, раздваиваясь, мужской силуэт. Большой, грузный, плечистый.

Эх... А так хотелось Снеженику. Он чуть не позвал её, но вовремя спохватился.

Ледорез попробовал сесть, но тут же зашипел от боли и выругался.

− Куда? − тяжёлая длань надавила на плечо, пригвождая к койке. − Сказал же − рёбра сломаны. Перетянул, как сумел, так что не дёргайся особо.

− Г-где... − выдавил Яромир и сморщился. В груди резануло так, что искры из глаз сыпанули. На "я" его уже не хватило.

− Где-где... − пробасил здоровяк. − В гоблинской ганде.

Ледорез напрягся. Нахмурился. Знакомая присказка! Так говорить мог только...

− В-владивой? − дыхание перехватило, Яр закашлялся, и поломанные рёбра с новой силой напомнили о себе.

Погань. Сюда бы Когтеслава...

− Он самый, − к басу добавился скрипучий смешок. − А вот тебя, Волчонок, к стыду свому, не сразу признал. Больно здоров ты стал. И шрама на морде у тебя раньше не было. И космов седых тоже. Да-а-а... Летит время. Навряд ли тебя теперь Волчонком величают.

Яромир осторожно выдохнул и не менее осторожно вдохнул.

− Меня... звал так... только ты...

− И то верно! − рассмеялся Владивой Ловец. Непревзойденный следопыт и один из лучших наставников Гильдии. − Слышал, помер ты. Сгинул в Седых холмах. Но, вижу, учение моё впрок пошло: кто следы читать умеет, в лесу не пропадёт. Даже в Рубежном. Страхово там?

− Есть чутка.

− А Хозяйку видал?

− Случалось.

− Правда, три сиськи у ей?

Дались им эти сиськи!

На этот раз Яр не оплошал.

− Не считал.

− Ну... эт ты зря, − протянул Ловец, расплываясь в щербатой улыбке. − Полюбопытствовал бы, пока возможность имелась.

Усмешка обернулась костью в глотке. Яр кашлянул и болезненно скривился. Владивой внимательно посмотрел на него.