Бьерн так и не пришел в себя. Его кожа была еле теплой. Вместе с кровью из тела уходила жизнь. Мне надо было торопиться. Склонившись над северянином, разглядела глубокую рваную рану, проходящую от левого бока до груди, из которой толчками продолжала выходить кровь. Она залила всю его грудь и уже начала стекать на кровать. Набрав в легкие больше воздуха, я протянула над раной руки и, закрыв глаза, стала читать заговор.

Это была не маленькая царапина на коленке девочки. Здесь мне пришлось отдать почти все мои силы. Я чувствовала, как из-под пальцев льется тепло, переливается прямо в тело Бьерна, и продолжала читать странные слова, которым когда-то давно обучила меня бабушка.

Признаться, я не понимала ни слова из того, что произносила. Это был очень древний язык, даже моя бабка не знала точного смысла всех слов, но даже так заговор действовал. Когда я закончила то, открыв глаза, увидела, что на месте рваной раны остался лишь грубый шрам. Облегченно вздохнув, взяла со стола отвар и поднесла к губам Бьерна, приподняв его голову.

- Пей! – велела раненому.

От звука моего голоса он очнулся и, приоткрыв глаза, послушно выпил почти половину моего зелья, взглянул на меня мутным взглядом, а потом откинулся на подушку и уснул. Теперь знала, что с ним все будет в порядке. Мне оставалось только одно, последнее заклятье.

Прикоснувшись к векам Бьерна, я снова начала читать. Это заклинание было очень сложным, читая его, мое тело пронзала боль. Если бы он ослеп по каким-то естественным причинам, все было бы намного проще, но здесь было замешано колдовство, причем настолько темное, что я начала сомневаться, что у меня сегодня все получится. Если бы еще не его рана, на которую я потратила основную часть моих сил, я бы точно смогла вылечить его даже без действия отвара. Но теперь оставалось полагаться только на него.

Когда я закончила, то бессильно опустилась на край кровати рядом с Бьерном. Он спокойно спал, дыхание мужчины сделалось ровным. Я посмотрела на его лицо и улыбнулась. Гроза за окном постепенно уходила на север, но дождь лил не переставая. Но я словно не слышала раскатов грома и просто смотрела на Бьерна, понимая, что то, что начинаю чувствовать к нему, это не просто жалость.

Даже не осознавая того, что делаю, я наклонилась к его лицу и нежно поцеловала его в губы, а когда отстранилась, то увидела, что он во сне улыбается так безмятежно и счастливо, что невольно улыбнулась сама.

Свечи постепенно таяли, вот погасла та, что стояла на камине, а за ней следом и та, что была на столе. И я, незаметно для себя самой, уснула на груди Бьерна.

6. Глава 6

Рассвет, окрасивший облака и гладь моря в нежно-розовый цвет, застал меня идущей по тропе в сторону Харанйоля. Размокшая после ночного ливня земля неприятно налипала на подошву обуви, и я то и дело останавливалась, чтобы очистить ее об траву, когда еще издалека услышала протяжное мычание. Навстречу мне в гору поднимался Атли. Его мелодичный свист был слышен за сотни шагов и отчетливо различался среди трелей птиц. Я притаилась среди деревьев, чтобы пропустить пастушонка и его стадо. Почему-то мне казалось, что, чтобы избежать ненужных расспросов, не стоит показываться ему в это утро на глаза.

Когда стадо прошло мимо, я еще немного подождала, чтобы убедиться, что никто неожиданно не выскочит подгонять отставшую корову или теленка, и лишь потом покинула свое убежище и продолжила спуск. В поселение я пришла, когда солнце, уже потеряв нежный розовый оттенок рассвета, вовсю золотило кроны деревьев. Я успевала как раз к завтраку и очень надеялась, что если Асдис никому еще не рассказала, что меня не было этой ночью, то никто ни о чем не узнает и тем более Хельга.