– Затем, что я так захотел. А я всегда получаю то, что захочу. Увидел тебя и понял, что ты мне нужна. Что тут объяснять? По-моему, и так всё ясно.

Фархаду может и ясно. А мне вот вообще не ясно.

Чтобы капнуть глубже и выведать некоторые тайны прошлого, которые вызывали у меня страхи, пришлось вспомнить о том, чего вспоминать не хотелось. Тем более, после того, что между нами было.

– Ради наследника для "Иллюзии"? Я имею в виду игру.

Фархад развернул меня к себе и, нависнув сверху, заглянул в глаза.

– Ты чего, женщина? Совсем, что ли? Это ты сама додумалась до такого бреда? Или тебе приснилось?

– Так говорил Джамал и "Иллюзия".

– Нашла, кому верить.

– Но ведь как не верить им? – я перекатилась на живот, поджав под себя руки и упрятав лицо в подушку. – Ты и сам стремился к тому, чтобы я забеременела, и быстро. Зачем?

Фархад вздохнул. А потом коснулся моих плеч.

– Я просто хотел семью, Айша. Хотел, чтобы ты поскорее ко мне привыкла. С чего бы мне отдавать своих детей в эту преступную херню, кишащую наркоманами и шлюхами?

– Ради "Иллюзии". – высказала я своё предположение, которое сидело во мне годами. – Чтобы она никогда не прекращалась.

– "Иллюзия", как игра изжила своё. Её структуру давно пора было взорвать. Надеюсь, что Джамал одумается и закончит то, что начал. Но подозреваю, что игра умрет тогда, когда умрет он. Это единственное, что ему удалось удержать, но не в первозданном виде, как хотелось бы ему. Давай спать. Ещё мы об этом перед сном не говорили…

У меня не было оснований не верить Фархаду. А плохие воспоминания, всплывшие в памяти, пришлось насильно вытолкать из головы, чтобы их место заполонили приятные мысли.

– Ты везешь нас к своей матери? – я вновь повернулась на спину. – Расскажи о ней немного.

Мой вопрос озадачил Фархада. Некоторое время мы смотрели друг другу в глаза. А после Фархад улёгся на подушку.

– Не знаю, что тебе рассказать о ней. Мы мало общались. Сама с ней поговоришь. Когда приедем. А сейчас дай поспать.

– Ладно. Спокойной ночи.

– И тебе, Айша. Пусть тебя хранит Аллах.

Фархад чмокнул меня в шею и, уткнувшись носом в волосы, моментально уснул.

А я же, вытаращив глаза на его руку, обнимавшую меня, ещё долго не могла заснуть.

Меня переполняли эмоции.

– Фархад? Ты спишь? – спросила я через какое-то время.

Ответа не последовало. Лишь монотонное сопение рядом с ухом.

И хорошо, что Фархад спал.

Потому что мне приспичило сказать ему кое-что, что рвалось из души и о чем бы я завтра пожалела.

Вместо слов признаний я просто прижалась щекой к его руке и легонько, чтобы не разбудить, коснулась губами расслабленных пальцев. Потом осознала, что поспешила с выводами и признаниями, и ещё раз поцеловала туда же, и чуть не заплакала при этом.

Фархад мне очень дорог. Но я не хочу афишировать свои чувства так рано. Пусть он пока что не знает об этом. Мало ли, как повернётся будущее…

Тем более, Фархад может мне не поверить.

Конечно, я сама была удивлена столь стремительному развитию симпатии к Фархаду. И что я как-то резко изменила к нему отношение после эмоциональной встряски, и позабыла, скольких человек он лишил жизни. И уже не так пугает, что он тот ещё зверь по своей природе, который привлекал меня и влюблял в себя с каждой прожитой минутой, ничего для этого не делая.

Эти слепые чувства к Фархаду, которые заполонили мозг и сердце, очень меня тревожили. Рассудок искренне недоумевал, как так случилось, что я стала типичным примером пациента со Стокгольмским синдромом, который влюбился в того, в кого не следовало.