Росенда вышла из-за кадушки и принялась снимать мочалкой перламутрово переливающуюся мыльную пену. Ее разогретое купанием тело светилось нежно-розовым светом, и Сантьяго с непонятным для себя волнением рассматривал блестящие крепкие бедра, полные груди с большими коричневыми кругами вокруг почти черных сосков, выпуклый мраморный живот с примыкающим к нему темным треугольником волос.

Бросив мочалку в кадушку, Росенда, покачивая бедрами, пошла к скамейке, взяла лежавшее на ней полотенце и принялась вытираться. Она слегка пританцовывала на холодном каменном полу кухни и, крутясь, подставляла взорам мальчика то крепкие ягодицы, то покрасневшие от полотенца бока. Капельки воды на ее груди переливались в мерцающем свете свечи, точно бриллианты.

Внезапно послышался шум открываемой двери, и в кухне оказался дрововоз, высокий, сутуловатый парень, с рябым лицом, плоским утиным носом и бегающими глазками. Рыжие редкие усики были ему внове, и он постоянно приглаживал их пальцем, словно пробуя, на месте ли.

– Росенда! – воскликнул он и, вытянув перед собой руки, устремился к служанке. Та испуганно прикрылась полотенцем. А дальше произошло непонятное для Сантьяго. Дрововоз и Росенда начали бороться, почти как он с Фердинандом: дрововоз пытался повалить служанку на пол, а та отбивалась, нанося противнику довольно ощутимые удары. Он морщился, но не переставал. Наконец Росенде удалось попасть кулаком прямо в утиный нос противника. Тот вскрикнул и отскочил, зажимая лицо ладонью. Через неплотно сведенные пальцы закапала кровь.

Дрововоз вытащил из кармана тряпку и прижал к носу, а Росенда схватила огромный разделочный нож, висевший на стенке перед кухонным столом, и предупреждающе выставила перед собой.

– Убирайся немедленно, – дрожащим от злости голосом тихо произнесла Росенда. – Иначе я подниму крик, проснется гранд, и тебе не поздоровится.

– А я тебе другое скажу, сука, – пробурчал сквозь тряпку дрововоз. – Или ты сейчас ложишься со мной, или я завтра же донесу, что ты ведьма и по ночам варишь колдовское зелье.

– Пошел вон, придурок, – отрезала Росенда. – Только открой рот, и я расскажу святым отцам, что ты вторую неделю мне проходу не даешь.

– Ну, – требовательно произнес дрововоз, приближаясь к служанке. – В последний раз предлагаю – давай похорошему. Или на костре слаще будет?

– Лучше на костер, чем под тебя, – ответила Росенда, плотнее запахивая полотенце. – Вон, вон, подонок.

– Ладно, тварь, – прошипел дрововоз. – Как сказала, так и будет.

Он резко повернулся и вышел из кухни. Росенда отбросила нож, подбежала к двери и, придерживая полотенце левой рукой, правой задвинула щеколду. Затем повернулась и уставилась на ту дверь, за которой скрывался Сантьяго. Мальчик инстинктивно отпрянул. Из-за двери послышались шлепки босых ступней по полу – Росенда двинулась по направлению к нему.

Сантьяго на цыпочках устремился к лестнице и забился под первый пролет. Если бы Росенда приоткрыла створку, то непременно бы его заметила: Сантьяго был крупным мальчиком, и под лестницу уместились только его голова, плечи и половина туловища, а ноги и оттопыренный зад остались снаружи. Но служанку интересовал только засов, она резко задвинула его и, шлепая ступнями, вернулась к кадушке, а Сантьяго поспешил ретироваться к себе в комнату.

Он порядочно замерз, стоя на холодном полу, и, забравшись под одеяло, еще хранившее остатки его тепла, быстро согрелся и незаметно заснул.

Утром ночное происшествие показалось ему дурным кошмаром. За завтраком он внимательно рассматривал Росенду, но та вела себя как ни в чем не бывало. Сантьяго поразмышлял немного, что должна была обозначать ее странная борьба с дрововозом и почему Росенда так сильно на него разозлилась, но ничего не сообразил. Случившееся пока еще лежало вне круга его понимания.