Но я не могу, извините, иначе.
Я выброшу молча окурки-огарки.
С тобою, мой милый, мне рай в зоопарке!
«Ах, как соблазнителен Ваш интерьер…»
Ах, как соблазнителен Ваш интерьер!
В смущеньи роняю озябшую розу.
На фоне старинных тяжёлых портьер
Стараюсь принять живописную позу.
Цветочная ваза стоит на комоде,
Повсюду картины и старые фото.
Снимаю браслеты, и кажется, вроде
За мной наблюдает невидимый кто-то.
Глядит с фотографии старый священник.
В глазах его грустных ни капли огня.
Он просит у Бога за грешных прощенья –
И вдруг улыбнулся, взглянув на меня.
Ага, я подумала, это награда
За страшные муки грядущего ада.
Вскочила с дивана, надела браслеты
И скрылась из дома на многие лета.
И вдруг я Вас вижу на «Шанз-Элизе»,
И Ваша походка легка, как безе,
И я пофлёртировать с Вами не прочь.
Но кто это рядом: жена или… дочь?
«Однажды утром ты признался мне…»
Однажды утром ты признался мне,
Что время может быть
не быстротечно.
Что окажись мы в сказочной стране –
Любовный трепет ощущали б вечно.
Там не летит в Коммуну паровоз,
И не мелькают в памяти берёзки,
И в уши не бросается вопрос:
«У Вас не будет лишней папироски?»
Там радость, счастье льются через край,
Духовной пищи, яств земных – достаток.
Оттуда, правда, нет дороги в рай –
Единственный, пожалуй, недостаток.
Давай не будем горевать о том,
Что снится нам со вторника на среду.
Для счастья нужно – солнце за окном
И скатерть белоснежная к обеду.
Надписи на обороте
А когда наступает суббота,
Я в «Измайлово», на вернисаже,
Покупаю старинные фото,
Пожелтевшие, рваные даже.
И не скрою, бывают удачи:
Вот неделю назад предложили
Фотографию маленькой дачи:
«Здесь когда-то мы с Доречкой жили».
Незабудки цвели и настурции,
И морковка росла в огороде:
«Жили весело, до революции», –
Прочитала я на обороте.
Фотографии тётушки Сони
И другие забытые лица.
«Отдыхали мы летом в Херсоне,
А теперь собираемся в Ниццу».
Как в кино
И будет всё красиво, как в кино:
Мы выпорхнем тайком из бальной залы,
Туда, где льётся рейнское вино
В старинные зелёные бокалы.
Окажемся в заоблачном Тироле,
А там, гляди, рукой подать до Вены.
Мы вырвались из плена. Мы на воле!
Нам выпали благие перемены.
Французы, чехи, немцы и прибалты
Нам будут бескорыстно улыбаться.
А я не прочь по набережной Ялты
Весенним утром с Вами прогуляться.
Мне happy end наивной мелодрамы
Милее многоточия в финале.
Прощайте, друг! Не лишнее для дамы –
Знать правила приличья на вокзале.
Я сил душевных попусту не трачу
И не томлюсь многосерийной жвачкой.
Я до сих пор, как в молодости, плачу
Над чеховскою «Дамою с собачкой».
Сомнения
А что, если это не страсть, а любовь?
С желанием жарить картошку,
С улыбкой тереть Вам на завтрак морковь,
Терпеть Вашу злобную кошку.
А что, если это, мой друг, навсегда,
А не на какой-нибудь season?
Ну что ж, приложу я побольше труда,
Чтоб счастием путь был унизан.
А что, если это не явь, а дурман,
Который нас, грешных, окутал?
Я буду писать бесконечный роман,
Сверяя любовь по минутам.
А что, если это судьба?.. И пока
Меня раздирали сомненья,
Дрожащая в сумерках ночи рука
Царапала стихотворенье.
И злобная кошка следила за ней,
Свою демонстрируя пасть.
А что, если хищнице этой видней?
А что, если всё-таки… страсть?
«Зачастили дожди…»
Зачастили дожди –
рифмоплётствует Осень.
Невозможно унять графомана.
Жалок вид гамака в окружении сосен.
Мне – тоска, а поэту – нирвана.
Из соседнего дома выходит чудак,
Нацепив на ботинки калоши.
Он доволен собой, ну а мне всё – не так!
Прогибаюсь от призрачной ноши.
Я пустой суеты чемодан волоку
И волнений котомку в придачу.