Оба варианта очень грустные…

15. 15.

— Ну как он там? — спросил Даня, едва я показалась в коридоре. — Вижу, что лучше.

— Как видишь? — удивилась я.

— У тебя страх из глаз пропал и появился румянец на щеках, — ответил парень.

Я только и подняла брови — неужели он так действительно чутко меня ощущает и так внимательно подмечает любые изменения в моём настроении и внешнем виде?

— Да, ты прав, — улыбнулась я, прижимаясь к нему крепко-крепко. Как же я его люблю, мне кажется, еще немного и я просто не выдержу эти чувств — они проглотят меня. Или разорвут на кусочки… Эта сила больше моего сердца, больше меня и сильнее всего мира. Надеюсь, она никогда не обернётся против и не станет той, что убьёт меня. — Деду лучше. Я…извинилась за нас. Сказала, что мы больше пропадать не будем. Чтобы он так не переживал больше. Мы с тобой ведь виноваты, Дань, что он сейчас — там… И слава богу, что всё обошлось.

— Да, солнце… — погладил он меня по волосам и вздохнул. — Мы виноваты. Я. Не подумал о твоём дедуле. Теперь буду. И обязательно тоже извинюсь перед ним, когда мы сможем с ним повидаться.

— Правильное решение, — кивнула я и поцеловала его в щеку. — Ты такой у меня умница… Скоро повидаетесь, надеюсь. Завтра еще последят за его состоянием. Если всё будет в порядке — переведут в обычную палату, и тогда можно будет навестить его вместе.

— Обязательно сходим. А потом заберём домой. Нечего ему тут долго… Надо к свадьбе готовиться. Кстати… Паспорт с собой?

— Да. А что? — спросила, а у самой сердце в пятки упало. Неужели…

— Тогда поехали.

Он потянул меня за руку к выходу. В машине проверил наличие своего паспорта и вывел авто на дорогу.

— Мы куда, Дань? — спросила я, снедаемая любопытством.

— Туда, где тебе наконец скажут тёти и дяди, что ты — моя.

— В загс? — уточнила я.

— Ну не в каземат же…

— Фу. Ну и шутки у тебя…

— А чего глупые вопросы задаешь? Или…передумала?

Карие глаза сосредоточились на мне. Да сейчас прямо! Не передумаю я.

— Нет, — твёрдо ответила я.

— Значит, готова подписать заявление?

— Да.

— Готова взять фамилию Бодрова?

— Готова!

— И не спасуешь в последний момент?

— С чего бы?

— Ты ведь трусиха!

— Я? Нет.

— Да.

— Нет!!

— Да! Но я тебя всё равно люблю.

Я невольно улыбнулась. Вот ведь спорщик! Это когда я трусихой себя показала?

Когда единственная из всех верила, что он встанет?

Когда боролась за него против его же семьи, которая на тот момент меня слишком плохо знала и просто не верила в нашу столь раннюю, но при этом настоящую, любовь?

Или когда противостояла ему ещё в школе?

Сочиняет тут…

Нет, ну в какие-то моменты я пасовала. Но напора упёртого и злого парня, каким был Даниил вначале нашего знакомства в одиннадцатом классе, кто угодно испугался бы!

Но потом его отношение менялось пропорционально тому, как росли в нём чувства ко мне, и он получал ответ и нежность.

Даже удивительно, как порой людей меняет светлое чувство любви.

Нет, Даня так и остался с твёрдым характером, грубоватым, но я увидела и другие его грани: нежность, ласку, жертвенность ради любимой…

И заявление я подпишу недрогнувшей рукой. Сам бы не сбежал!

Я-то всё точно решила. Но за другого поручиться не смогу.

Надеюсь, что мы оба всё делаем правильно и понимаем, на что подписываемся в столь волнительный момент…

16. 16.

Заявление мы заполнили быстро. Нам дали реквизиты для оплаты госпошлины. Мы принесли оплаченную квитанцию обратно и отдали сотруднику загса. Выбрали дату…

— Ну вот, двадцать седьмое сентября ещё свободно, и там обычно тепло, — предложила женщина. — Суббота. Возьмите эту дату.