– Не надо, Кэрри. Не приедешь – так даже лучше.

– Ну хватит, пап! Не болтай. Сказала, буду – значит, буду. Хочу домой.

– Ты моя умница, Кэрри. Сестра твоя – тоже. Не так резво соображает и не такая красивая, но все равно умница. Извини, надо было лучше с тобой обращаться.

– Пап! Ну хватит уже. Жди меня в среду.

– Понял, понял. Пока, Кэрри, – сказал отец и повесил трубку.

Кэрри потом еще долго стояла с телефоном в руке.

Она думала позвонить сестре, уговорить ее, но передумала. Мэгги – с Тоддом, ну и пусть. Зато у отца голос был совсем невеселый. Кэрри прикинула в уме: если во вторник экзамен, то после – ничего, на время праздника сессия приостановится. Можно удивить отца. Во вторник, после экзамена, сесть на автобус, и к вечеру она будет дома.

Как и задумала, Кэрри во вторник села на экспресс «Грейхаунд», из Монреаля до Силвер-Спринг, и после обеда уже была в Кингстоне. Стоял солнечный холодный день, листья на деревьях побурели и пожелтели. Кэрри села на местный автобус, и водитель подбросил ее до небольшого каркасного дома, в котором она выросла. Дом заметно постарел – видно, отец не следил за ним. Кэрри открыла дверь…

А через минуту она уже звонила в службу спасения.

Вот тебе и День благодарения, думала Кэрри в карете «скорой». С праздником, папочка.

…Мэгги забрала папу к себе в дом, где жила с милым, образцово-американским мужем и растила двух милых, образцово-американских дочек. Теперь Кэрри стала сбрендившей отщепенкой. И, как у отца в свое время, у нее ничего не осталось.

Ни мужика, ни детей, ни работы. Кэрри осталась совершенно одна. Даже Саул и тот ее предал. Чувство было, что Кэрри на темной стороне Луны, так ей сделалось одиноко. Совсем не то что Дима – заядлая тусовщица, которая не переносила одиночества: всегда на людях, всегда с партнером. А партнеров она – как и всякая незамужняя женщина в Бейруте – меняла словно перчатки.

Дима никогда не оставалась одна. Это ключ… но к чему? Дима пропала с лица земли.

– Может, – вслух проговорила Кэрри, вдруг осознав, что у нее впервые за несколько дней прояснилось в голове, – эта сучка зависает с моей мамой?

На следующий день она все же заставила себя выбраться на работу. Что-то в ненависти Димы к одиночеству не давало покоя. Кэрри хотела разобраться с этим вместе с Саулом. Но только не в штабе; надо будет выманить Саула на нейтральную территорию.

Когда Кэрри красилась, ей показалось, что выглядит она словно призрак. Да она и была призраком. Духом на празднике… который, перед тем как раствориться во тьме, заставит себя выслушать. И Саул выслушает ее, никуда он не денется.

Когда Кэрри приехала на работу, Джоанн прямо-таки набросилась на нее с расспросами.

– Ты где была? Ерушенко рвет и мечет! Тебе повезло, что он на совещании из-за того случая в Аббассии. До конца дня не вернется.

Да уж, повезло так повезло.

Казалось, день никогда не закончится. Порой Кэрри мнилось, будто стрелки часов движутся в обратном направлении. Она то и дело мысленно возвращалась к одним и тем же вопросам: кто стер записи из базы АНБ? Кто отредактировал отчеты из Бейрута? Кто такой Дар Адал и какое отношение он имеет к этому делу?

Больше всего волновал вопрос: почему? Кто и что прячет? Что пошло не так? Почему ничего не предпринимают в Бейруте и не берут в разработку информацию от Джулии?

Сплошные вопросы, никаких ответов. И время тянется еще медленней, чем поток транспорта на шоссе I-95.

Вечером Кэрри подкараулила Саула на парковке: подождала, пока он выйдет из здания штаба, в одиннадцать ночи. Потом поехала следом за ним, до самого дома – белого, в колониальном стиле, на тенистой улице среди деревьев и без тротуаров. Кэрри один раз была у него в гостях, на ужине.