Нет, не главной. Центральной фигурой здесь был Холодов. Но по манере держаться и взгляду, я понимала, что и великому Борису Александровичу она очень нужна.

А ещё, в её взгляде было что-то такое тёплое. Так смотрят только на близких, родных людей. На тех, кто не только уважаем, а ещё и дорог. Может быть, даже любим.

От этой мысли у меня кольнуло в груди. Неприятно, резко, обидно. Мне даже захотелось попросить девушку отойти от Холодова на пару метров. И руками не размахивать в его сторону.

На бейдже доктора было написано «Калинина Дарья Викторовна». И ниже «Ортопед». Девушка качнулась к Холодову, собираясь что-то сказать, но он остановил, – позже.

В глазах Калининой мелькнуло удивление. Но уже в следующую секунду она стала такой же отстранённой, как и Борис Александрович, хотя под маской равнодушия я видела пылкое желание решить вопрос сию минуту.

Теперь я уже ревновала, едва сдерживаясь. Понимала, что всё это только в моей голове. Что Холодов ничего ко мне не чувствует, что я ему совершенно безразлична. Но сама хотела его всего и без остатка!

Эта мысль меня потрясла!

И когда Анастасия закатила моё кресло в комнату отдыха, я была сердита. На Калинину, которая явно имела виды на Холодова. И на доктора, который не оказывал мне даже формальных знаков внимания.

Но больше всего, я злилась на себя. Потому что я – замужем! Холодов мне чужой человек, но от одного его слова, он взгляда синих глаз, меня вело так, словно мы были любовниками!

Матвей вскочил на ноги и ринулся ко мне. Я успела выставить правую руку вперёд, чтобы он не снёс меня своим напором. Он успел затормозить, как прямо перед инвалидным креслом.

Муж аккуратно прикоснулся к правому запястью, и я вздрогнула. Матвея это выбесило. Он выпрямился и кинулся к Холодову.

– Ну, наконец-то, вы соизволили со мной встретиться! Что здесь происходит?

Холодов молча протянул руку Анастасии. Она отдала ему планшет с пачкой бумаг.

– Здравствуйте, Матвей Леонидович. Я лечащий врач Рябовой Ксении Сергеевны – Холодов Борис Александрович. В каком качестве вы присутствуете в клинике?

– Что вы имеете в виду? – растерялся Мотя.

– Я уточняю тему, для нашего разговора. С Ксенией Сергеевной, как с пациенткой, мы обсуждаем её здоровье. Она здесь находится на лечении. А вы, Матвей Леонидович, приехали с какой целью?

Рябова перекосило. С ним никто и никогда не разговаривал. Его боялись. Особенно в такие моменты, когда он нёсся, как сорвавшийся с цепи пёс. Все прятались и старались не попадаться на глаза.

Я тоже закрывалась в ванной, если успевала. А вот Холодов даже не шелохнулся. Смотрел твёрдо. Не пытался лебезить или прятаться. А Мотя напирал, пока ещё не понимая, что тут не его территория.

– Я её муж! И требую ответа на свои вопросы!

Матвей выпятил грудь и, шумно дыша и трепеща ноздрями, уставился на Холодова. Во взгляде доктора появилась ирония.

– Это прекрасная новость. Раз за вашу семейную пару. – Врач не дрогнул ни единым мускулом. Напротив, он наливался спокойствием, словно раскалённым свинцом. Становился мощнее, твёрже. – Ваши взаимоотношения с пациенткой меня не касаются. В нашем центре с уважением относятся к личной жизни и сохранению тайны обратившихся за помощью. Поэтому вопросы здоровья мы обсуждаем без посторонних, кем бы они ни были. И, как я понимаю, вы сейчас выступаете в роли сопровождающего и плательщика Ксении Сергеевны? Я могу обсуждать с вами вопросы оплаты и перемещения пациентки в наш центр?

– Именно! Со мной вы не можете, а обязаны обсуждать все её, – муж ткнул в мою сторону пальцем, – вопросы.