– В смысле? – Напрягся Андрей, не зная, как воспринимать последнюю фразу.

– Уже как лет пятьдесят я могу спокойно пройти мимо добычи. Последние несколько раз я всё-таки смог прервать себя на «самом интересном», оставить жертву и уйти. Теперь я даю своему «прирученному» телу только то, что считаю нужным. Однако, мне неизвестно, когда организм сорвётся и потребует недостающее ему. А также мне не известно есть ли это, недостающее, а, может быть, монстр притаился, чтобы потом взять своё и снова затаится. Вот это я и хочу, чтобы ты выяснил. Как функционирует мой организм и чего ему не хватает. Слышал, что сейчас даже есть анализы, которые показывают, усваивается ли у человека той или иной продукт и чего не хватает в крови.

– Да такие анализы есть. Если готов сдать, мы их сделаем. Но для начала я бы начал с общих, чтобы посмотреть в какую сторону нам двигаться дальше.

Я провёл свой век в страхе и борьбе и больше всего хочу, чтобы это наконец закончилось. Мне нужны ответы. Поэтому раз я не вижу твоих сверкающих пяток, позволю себе предположить, что ты готов помочь мне найти ответы. – Арсений опустил взгляд на свои сомкнутые руки, выдающие напряжение.

– Ты очень сильный. Я имею в виду твою духовную часть. Уверен, многие бы воспользовались такими способностями в личных целях, и не каждый, как ты стал переживать о количестве жертв.

– Спасибо. Признаться, я думал, что, услышав мою историю, любой побежит от меня без оглядки. Я рад, что познакомился с тобой.

– А я-то, как рад! Если забыл, то ты мне жизнь спас, вовремя в ней появившись!

– Что же, наверное, настала пора отплачивать за грехи добрыми делами. Если так, то теперь у меня действительно появилась надежда.

– Надежда — это хорошо, но с твоими данными, – Андрей взглядом указал на новую медицинскую карту, где одиноко красовалась единственная запись «29 февраля 92 г., Ангерск». – думаю ты прекрасно понимаешь, без вышеупомянутых анализов нам никак не обойтись. Чтобы сделать выводы и как-то тебе помочь, мне как минимум нужно исследовать твою кровь. – Андрей остановился, отследил реакцию собеседника и не увидев отрицания, продолжил. – Хочу быть с тобой честным. Не могу обещать, что разберусь с твоей «болезнью» быстро. Ты должен понимать, что мне потребуется время.

– Понимаю. – Коротко согласился Арсений.

– Судя по твоим словам, твой организм всё это время продолжал подстраиватся под создаваемые тобой условия. Грубо говоря, мутировал. Периоды срывов у тебя постепенно сокращались и думаю ты можешь быть спокоен. Вероятность срыва минимальная.

– Но она есть.

– Есть, но опять же, мне нужно тебя обследовать, чтобы понять вероятность. В любом случае в каждом организме всё построено на химических реакциях, соответственно, нам нужно понять на что и как следует влиять, чтобы исключить подобные срывы.

– Ты действительно думаешь, что это возможно?

– Я ещё не видел результатов твоего обследования. Может всё лежит на поверхности, а может придётся потратить немало времени и взаимных усилий, чтобы докопаться только до причины.

– Понимаю. Пусть в моё время медицина не была столь развита, как сейчас, но учился я на врача и прекрасно понимаю, что ты действуешь, как должно.

– Спасибо за понимание. Эта вакцина, что тебе ввели... Ты знаешь о ней что-то ещё? Было бы гораздо проще понять природу твоего недуга, имея её на руках.

– Кроме того, что рассказал тебе, практически ничего. Разве что, по словам Никона Кузьмича вакцина была довольно сложная в изготовлении. Он убивался, что Прасковья истратила на меня почти всё что было. Я был в полузабытье, но чётко помню, что Кузьмич наказывал полурукую строгим выговором, по мере гнева и сил своих пенял её за то, что она натворила, приговаривая, что в вакцине были редкие и очень дорогие ингредиенты. Он больше за вакцину переживал, нежели обо мне.