Милиционер М. в конце сентября вышел на трассу с вполне понятными целями: на крутом повороте он поставил временный знак «не больше сорока километров» и штрафовал всех, кто превышал скорость на этом участке. У милиционера дочка собиралась замуж, нужны были деньги на свадьбу. М. полюбовно договорился с начальством – где ставить знак и сколько дней собирать возле него мзду.

Был он с приятелем, тоже бывшим гаишником, который помогал частью по дружбе, а частью за обещание славной попойки в конце, когда они все деньги уже соберут. Денек стоял ясный, холодный, и такими же «холодными» становились и краски заката. Удивительно, как всегда заметно по цветам заката, холодно ли в природе! Закат был розовый и лимонный, ветер – холодный, и друзьям становилось все очевиднее, – вот один из последних дней «бабьего лета»; наваливается зима, скоро полетят белые мухи.

Как всегда в такой день, становилось им как-то грустно, сладко-печально. Тянуло прийти с холодка, с шуршания палого листа куда-нибудь, где горит, стреляет дровами печка, где можно сесть за стол, разлить в кружки вина, посмотреть в окошко на мир, стремительно движущийся к зиме…

Вот тут начался подозрительный шум в уже знакомом нам кустарнике, невнятные стоны и жалобы. И тут же потянуло таким смрадом! Что такое?! Из кустов вываливалось НЕЧТО. Клочья багрово-сизо-черного, еле-еле замотанного в потерявшую всякий вид, почерневшую от грязи простыню, рывками передвигались в сторону милиционеров. Потерявшее всякую форму лицо, на котором еле можно угадать черты, готовое развалиться, с отвратительными красками распада, и с него все еще четко неслось это «Дяденька»… Рассказ об этом я слышал через четырнадцать лет после происшествия, и то, упоминая про запах, милиционер изменился в лице, зажал руками конвульсивно сокращавшийся живот.

Бегство началось сразу, мгновенное и отчаянное: может быть, сказалось профессиональное умение быстро оценивать опасности и так же реагировать на них. Отбежав где-то на километр, гаишники «тормознули» какого-то проезжавшего и уехали «на нем» до Дивногорска. Только завтра и строго с утра они приехали к тому же месту – забрать столбик со знаком, ограничивающим скорость движения. Схватили его, сунули в казенную машину – и ходу! На этот раз никто не показался из кустов – наверное, было не время.

Милиционерам и в голову не пришло рассказать о покойнице сослуживцам или тем более подать рапорт начальству. В милиции так не полагается. Сказано, что привидений не бывает, – значит, все – не бывает. Рассказываешь о них – все ясно, «крыша едет», и делать тебе в доблестных рядах нечего.

Прошло много лет, эти люди продолжали поддерживать какие-то дружеские отношения… и им попала в руки книга «Сибирская жуть». Найти автора, написавшего больше всего текста в книгу, не составило проблемы для бравых милиционеров, и я услышал эту повесть. Правда, они сразу же, еще по телефону, поставили условие – фамилий их не называть! Что я и делаю.

– Мужики, как думаете, что сталось дальше с трупом?

– Бог весть… До весны, скорее всего, не долежал… то есть тьфу! не доходил, распался.

Не знаю, так это или нет, но что все истории с появлением покойницы ограничены одним летом и осенью – это факт.

Еще в том же 1985 году по Красноярску прошел смутный слух – что в спецбаньке утонула девочка. То ли сама утонула, сдуру и спьяну; то ли не поняла, куда и зачем едет, орала, отбивалась, и ее от злости утопили (или хотели попугать и перестарались?). То ли молодежные «игры» нетрезвых ребят в бассейне так вот для нее закончились, без чьего-либо злого умысла – возможен ведь и такой вариант.