– Где ты вообще берешь соль, крупу?

– Кузьма привозит.

– Почему он это делает?

– Почему ты приносишь мне вещи?

– Они не нужны нам в городе.

– Но ты долго несешь их на себе. А патроны, горелка?

– Это подарки.

– Почему ты это делаешь?

– Я хорошо к тебе отношусь.

– И они хорошо относятся. Я лечу их и подсказываю, где, сколько рыбы можно взять.

– Откуда знаешь про рыбу?

– Есть правила, признаки, вообще и местные.

– Расскажи чуть.

– Например, речка не должна быть перекрыта сетью больше трех дней в неделю. И не подряд.

– Почему?

– Рыбе нужны проходные дни, чтобы не переводилась.

– А местные?

– В окрестностях Магадана рыба идет хорошо в нечетные годы, плохо в четные.

– А в других местах?

– Надо там пожить, почувствовать. Севернее, может быть, правило четности не так сильно выполняется.

– Еще есть какие-то признаки?

– Горбуша ходит в год с брусникой, не ходит с грибами.

– То есть грибы ходят в четные?

– Не всегда. Четность – более общий признак.

– И у отдельных речек есть приметы?

– Конечно.

– Ну ты шама-ан. (Смеюсь.)

– Хоть горшком назови. (Смеемся вместе.)

– Так браконьеры платят тебе продуктами?

– Это не плата, а отношения. Ты бы еще крупу в деньги перевел. Кроме того, Кузьма считает меня колдуном.

– Тебе нравится, что тебя называют Шаманом?

– Хоть горшком…

09.03.98

В чем никак нельзя заподозрить Шамана, так в сентиментальности. Он запросто мог поговорить с куропаткой и, окончив разговор, пообедать ею же. Раз я сказал ему, что предпочитаю охоту без общения, но Шаман лишь пожал плечами и напомнил о разведении кур и коров. И вдруг на окошке его хижины я увидел веточки в банке.

– В первый раз вижу среди тайги веточки на окне. Зачем?

– Зимы еще много. Часто нужны активные вещества.

– Как ты их добываешь из веточек?

– Это ольха. Суточного урожая пыльцы с семи сережек хватает на лекарство взрослому.

– Ты ешь эту пыльцу?

– Эта – горькая. И слишком сильна. Лес и так полон лекарств и витаминов. Зимой можно жевать стланик, почки березы, ольхи или шишечки. Пыльца – для мазей и смесей при лечении.

– Ты прочел это в книгах?

– Ни в одной книге не сказано о круглогодичном сотрудничестве с растениями. Для этого нужно долго прожить с ними.

09.03.98

Наверное, Шаман – единственный «лечащий врач» на сотни километров. Он не может ни с кем консультироваться, у него нет медицинских книг и стандартных лекарств. Но он всегда действует так, будто точно знает, что делать.

– Ты лечишь все болезни?

– Только те, которые преодолел сам.

– Но говорят, что ты лечишь многие болезни.

– Болезней не так много, много вариаций.

12.12.02

Странные для Колымы осень и зима. Стабильно стоит уже больше месяца 25–30 градусов мороза, но снега нет. Выпадал немножко в начале октября, почти весь раздуло. Холодно, пыль. Явные климатические аномалии. Травы и ягоды хрустят под ногами, как стеклянные. На редких снежных застругах переплетение медвежьих, волчьих, лисьих, заячьих, мышиных и птичьих следов. В декабре на Колыме звери не спят и не сидят в норах! Как бы не померзли без снега. Тревожно.

Недалеко от прежней землянки Шамана поселился один из браконьеров. Бригада помогла ему сделать землянку. Оставили рыбу, крупу, соль, три ящика свечей и бочку солярки. Он ухитрился сжечь все за месяц. Свечами воздух в землянке нагревал, чтобы за дровами не ходить. Навещаю третий раз. Медитировать он не умеет и учиться не хочет – другое воспитание. В результате говорит сам с собой и мне неимоверно «приседает на уши». В городе казался крутым. Не свихнулся бы.

Наверное, у него не хватает жиров в пище. В одном месте кожа на лице треснула, проступили фрагменты мимических мышц, как в анатомическом атласе. Храбрится, не хочет со мной идти в город. Принес ему сала, жирной колбасы, майонеза и растительного масла. Знаю, что все съест быстро, вместо того чтобы растянуть на зиму. Перезимует с моей помощью до прихода бригады и больше не захочет так жить.