Правда, смотреть Скуиллеру Батчу в лицо она тоже не могла…

Поэтому, когда он отвел ее волосы набок и склонился к шее, у Рори тотчас вспыхнул другой образ, другое место и то, как сжалось все внутри от прикосновения другого мужчины. Она мягко выскользнула из объятия.

– Прости, мне нужно идти, – избегая смотреть на Батча, проговорила Рори.

– Не извиняйся, тебя можно понять, – он криво ухмыльнулся своему смутному отражению в треснувшем стекле допотопного шкафа, забитого восковыми муляжами фруктов.

Но Рори его не услышала, как и не увидела этой горькой некрасивой усмешки – она уже вышла.

Рыжеволосый ангел с нежным упрямым лицом и медовым голосом, который напрочь лишает рассудка, как будто кто-то наделил его неведомой силой. Поначалу он увидел не эти идеальные локоны цвета шоколадно-вишневой пасты, не эти волшебные глаза, не тонкие кисти рук, к которым хотелось прижиматься губами, а мягкие округлости фигуры, соблазнительную грудь и бедра, плавную походку, на которую можно было только облизываться, представляя, как она подходит к нему голая. Поначалу он просто захотел ее, наслаждаясь заманчивой картинкой и даже особо не прислушиваясь к тому, что она болтает.

Аврора Франсон, младшая сестричка Чада, которую тот иначе как «высокомерная рыжая сучка» не называл. Он говорил про нее очень много. Про «классные сиськи» и «аппетитную задницу», на которые все мечтал полюбоваться, когда она принимает душ. Уиллу же Рори Франсон казалась существом с другой планеты – ее не интересовало ничего, кроме музыки, и это было непонятно и далеко.

Но именно благодаря Чаду он разглядел ее. Разглядел – и пропал.

– Есть мечты, которым никогда не суждено сбыться в реальности.

Уилл с удивлением обернулся на звук голоса. Около шкафа, небрежно привалившись к его стенке, стоял мужчина в черном пальто. С виду совершенно обычный, хотя, если приглядеться, пожалуй, и нет. Было в нем что-то… такое. Но не на поверхности. Что-то неявное, таящееся очень-очень глубоко. Что-то, что заставляло подобраться, насторожиться, почувствовать себя не в своей тарелке.

– Кто ты такой?

У мужчины действительно не было никакой возможности незаметно войти и оказаться у него за спиной. Мало того, он крутил в руках восковое яблоко из шкафа – запертые створки оказались распахнутыми настежь.

– Я просто волею случая услышал часть вашего разговора. По правде говоря, большую его часть и… – проговорил мужчина и поспешно добавил, – Нет-нет, можешь не беспокоиться, я не выдам вас полиции. Я вообще считаю, статья о превышении допустимой самообороны ни к черту не сдалась в нашем уголовном кодексе. Как, в принципе, и сам кодекс, согласен?

Чем дольше мужчина говорил, говорил мягким голосом вполне обыкновенные вещи, тем больше Уиллу Батчу становилось не по себе. В аудитории словно повеяло холодом. А мужчина как ни в чем не бывало потер восковой фрукт о рукав своего черного пальто и откусил, но от самого настоящего наливного яблока, которым стал муляж в его руках.

– Ни о чем, – поморщился он и отбросил яблоко, которое, коснувшись пола, прямо на глазах Скуиллера распалось клубком отвратительного вида червей и сороконожек, шустро расползшихся по щелям. – Желать женщину. Видеть, что твои прикосновения не вызывают в ней ничего, кроме отвращения… Ужасно, должно быть.

В последней фразе ни капли сочувствия – лишь только равнодушие.

– Что может быть хуже? – задумчиво проговорил мужчина и продолжил с откровенной издевкой. – Пожалуй, лишь то, что мать всем сердцем ненавидит старшего сына, потому что он так сильно похож на своего поддонка-отца. И следы этой тотальной нелюбви налицо, не правда ли? Что ты только не пытался сделать с этими ненавистными прыщами – лечебные мази, витамины… Как же это жалко и бесполезно, бессмысленно… Хочешь, я дам тебе то, что точно поможет?