— Любопытный вопрос, барышня. — потирает затылок Леонид, и склоняется к моему плечу, — скажите-ка мне вот что… Не далее, чем вчера в вашей больнице произошел инцидент.

Вздрагиваю, вцепившись руками в края стула, и смотрю прямо перед собой.

— Не понимаю… Вы о чем?

Резко разворачивает вместе со скрипящим стулом, берет пальцами за подбородок, и сжимает так, что губы выпячиваются буквой «о».

— Так куда ты умыкнула пациента с огнестрелом, ну?! — рычит, вмиг сбросив маску учтивости и неуклюжести, и я съеживаюсь, оцепенело взирая в его злое лицо. — не строй дуру, срок себе увеличишь, лучше сразу всё, как на духу! Кто таков? Где он щас? Ты с ним в сговоре? Что он натворил?

Собрав волю в кулак, отпихиваю его руку, и упрямо повторяю:

— Я не понимаю, о чем Вы.

— Не понимаешь… — вдруг вкрадчиво произнес полковник, и выпрямился, одернув черную дорогую кожанку, подбитую мехом. — хорошо-о…

Вздыхаю с облегчением. Вот и славно, буду всё отрицать, какие у них доказательства? Слова Ники?

— Не понимаешь, стало быть… — наблюдаю за ним, настороженно ожидая дальнейшего. — и понятия не имеешь, как его зовут, да?

— Нет.

— Хм… И кто он такой, тоже не знаешь?

— Я же сказала…

— Рот закрой, соплячка! Ты хоть соображаешь, что совершила подсудное дело?! Служебное расследование будет длиться до тех пор, пока мы не выясним все обстоятельства! И ты, и твои коллеги попадут под подозрение! Тебе, как минимум, светит четвертак за соучастие в побеге опасного преступника! А ты «не понима-а-аю»! — неожиданно орет он, и я подпрыгиваю от испуга.

Кулак обрушивается на стол.

— То есть, ты утверждаешь, что в глаза этого парня не видела?!

— Н-нет… — лепечу, и закусываю губу, вся превратившись в комок нервов. — пожалуйста, отпустите меня. Я ничего не знаю. Я простая санитарка.

— Поговори мне еще! — грозит пальцем он, и выуживает из кармана телефон, вот уже минуты две непрерывно разрывающийся звонками.

Отрывисто переговорив, полковник шумно выдыхает, и командует:

— На выход! — тычет в сторону двери, и я на ватных ногах иду туда. — мое дело маленькое, щас передам тебя на руки начальству, и баста! Поеду с детьми мультики смотреть, а ты, барышня, подумай, стоило дело таких проблем или нет. Всё, канай отсюда! Декабристка, едрить твою девизию!

Совершенно растерянная, я снова оказываюсь во дворе, в лицо летят колючие снежинки. Полковник властно ведет меня к притормозившему черному джипу, знакомая машина... Задняя дверца распахивается, меня вталкивают внутрь салона, и я часто моргаю от потрясения.

— Тише, не надо истерики. Я чё, такой страшный? — ухмыляется Чума, по-хозяйски, скрипнув зубами от боли, обнимает за плечи.

Да что тут происходит?!

— Макс, Полковнику шепни, чтобы подкатил вечерком, дело есть. — просит Балду, и тот, взглянув на меня, лениво вылезает из машины.

— Только не говори, что ты мент. — с сомнением щурюсь, безуспешно пытаясь вывернуться из объятий Чумы.

Он сдавленно смеётся, наклоняется, и, пройдясь носом по моей щеке, убирает волосы.

— Шутку оценил, детка.

Замерев, чего-то жду, почти не дыша. От Чумы пахнет терпким запахом туалетной воды, сидеть рядом с ним приятно, и немного волнующе. Он напоминает притаившегося хищного зверя, готового вот-вот растерзать жертву. Пальцы перемещаются от плеча ниже, нагло шарят по груди, и я набираю в легкие воздух, чтобы возмутиться.

Но слова застревают на языке. Чувственный поцелуй в шею, посылает по телу слабые токи удовольствия, теплые губы прижимаются сильнее, чуть всасывают кожу, и на смену им приходит горячий язык. Опаляя дыханием, Чума прокладывает влажную дорожку до щеки, и утыкается лицом в ложбинку грудей под распахнутой курткой. Меня потряхивает от сладких ощущений.