- Как поросенок, Маришка… даже отсюда вижу – розовый. Напарилась? - улыбалась с кровати мама.

Присев возле нее и погладив по плечу, я преданно уставилась на Валентину. Она откинулась на спинку стула и тоже улыбалась. Улыбчивые все такие...

А мне не хватало слов!

- Боброва, - наконец растроганно выдала я, особо и не заморачиваясь с набором текста: - Ты настоящая акула. Классная, шикарная акула! Была б я мужиком…! Преклоняюсь и… вот просто из профессии ухожу - все равно я жалкое подобие того, как надо. Да… я, кстати, подогнала тебе клиентку – одноклассница просила помочь подруге. Не звонила еще?

- Сегодня встречались. А ты уже получила документы? Совсем не жалеешь, что ушла? – просто спросила она, возвращаясь вниманием к Рите и сбрасывая ей две подкидные шестерки.

- Да брось! Там не контора, а говно унылое, показательный официоз на западный манер. Народ страдает поголовно, - дрогнул у меня голос, - как у тебя вышло? Профессиональные тайны не выпытываю, просто беспокоюсь.

- Зря. Никого я не шантажировала, - улыбнулась она Рите, - бита… А вот так? Для тебя, Рит, ничего не жаль. И неправда твоя – нормально ты и числовые, и картинки видишь, – и, выложив на одеяло два вальта, ответила мне: - Все просто, Мариш – я внятно, со вкусом представилась и спросила, когда могу зайти и забрать твои документы - по доверенности, само собой. Меня заверили, что оно не стоит моего беспокойства – отошлют курьером в лучшем виде.

- Репутация штука сильная, - протянула я, с мстительной улыбкой вспоминая рекламу, которую при Барке делала зубам Бобровой. Хотелось поорать от радости и потаскать кое-кого на руках. Разбогатею – куплю ей ту штуку… дай Бог памяти…?

- Мы с ним знакомы, - сбила она меня с мысли, - официально, по-деловому и все-таки… вроде разумный мужик, раньше считала – не по возрасту педант, сухарь, буква закона во плоти. Хотя-а… красиво, Рита, отбой! Хотя-а… с некоторых пор вообще не верю в абсолютную мужскую адекватность. Мы как-то продуманнее... А теперь без обид - держи погоны, генерал! - побила она козырным королем, а еще двух уложила на плечи смеющейся Риты.

- Ну, как я ее, Мариш - красиво? Там в кухне на столе вкусненькое. Завари некрепкого кофейку? Или давай я сама, а ты пока посушись. Как ты относишься к вкусному и разрешенному, мама Рита?

- Только немножко, и так пухну не по дням… девочки вон уже еле таскают. Валюш, не ругай ты ее. И в профессии она останется – куда денется? Все жара виновата, усталость и недосып из-за меня, - нервно комкала Рита простыню.

- И не т-только эт-то, - хмыкнула Валентина.

Никто и не возражал.

Не раскладывая, я празднично накрыла стол кружевной скатертью, приглушила бра, зажгла в центре свечу, а рядом поставила горшочек с розово-голубой фиалкой – Ритиной гордостью. Мы с Валей усадили ее на коляску, укатили в гостиную и замечательно потом посидели. Поели, попили кофейку, обсудили мужиков, цветы и погоду, посмеялись... После переложили маму обратно в постель.

Уходя, Валентина задержалась в прихожей, скептически пожевала губами и предложила:

- Верни сиделку хотя бы на полдня. Сама не справишься физически, и тебе еще рожать в перспективе. Деньгами помогу если что. И не тебе, представь, а ей. Дай ей больше свободы - полежать лишний раз в той же ванне, побывать на воздухе, увидеть что-то кроме осточертевших стен. Вдвоем с сиделкой это реально – вы справитесь, а сама ты не вытянешь, Марина. Всерьез подумай.

Вечером я подмыла Риту, надела ей памперс и улеглась рядом.

- Марина, а иди ты уже… спать, пока есть такая возможность. К себе. Без тебя как-нибудь… Я и укол сама сделаю, только шприц набери и на тумбочке оставь.