- И что у нас здесь? – развернул тот листок, - интересно… Сам хотел бы знать точные ответы на эти вопросы.

- То есть… расписываетесь в профессиональной несостоятельности? – агрессивно уточнил Влад и… захлопнулся, заиграв желваками. Стыдно? И не то, чтобы... обидно скорее.

Но мужик напротив смотрел на него спокойно и без раздражения. А мог бы. Мог осадить таким… значимым взглядом и был бы прав. Все-таки стыдно, пожалуй. Влад неловко отвел взгляд.

- Нет, пасовать перед трудной задачей не собираюсь, - ответили ему даже будто доброжелательно, - с какого пункта пойдем?

- С любого – похер! - вырвалось-таки! Твою ма-ать… Влад потер лоб, поправил очки, тяжело вздохнул и постарался внутренне собраться… очередной раз. Какого-то черта буквально распирало от желания огрызаться, зудело и чесалось.

- Тут вынужден уточнить – или мы на «ты» и тогда, как говорится, оба «снимаем галстуки», или же на «вы» и тогда держимся в рамках, - легонько куснули его в ответ и стало вдруг легче. Необъяснимо легче.

- Прошу прощения, раз так… хотя и не обещаю.

- Я не настаиваю на жестких рамках. Если на эмоциях, а не для связки слов, то допустимо, а иногда и полезно. Но я хочу видеть точно обрисованную грамотной речью картину. Хорошо… тогда пункт первый – «низкий тип стрессоустойчивости». Как понимаю, вопрос не риторический. Кто ставил диагноз?

- Жизнь, – трудно настраивался пациент на откровенность.

- С какого возраста у вас проблемы со стрессоустойчивостью?

- До девятнадцати была одна - «кому вдуть», - да что за блядь?! Влад шатнулся встать: - Прошу прощения, но боюсь сегодня я вообще не готов. Нужно было отзвониться и перенести – на рваных нервах весь день, док.

- Я тоже на них. Вместе, думаю, справимся, - покладисто пообещал тот, - хорошо… но потом эта проблема перед вами встала. Судя по грамотной формулировке, вы поднимали информационные источники и должны знать, что – нет, не приговор. Существуют специальные методики для развития и повышения личной стрессоустойчивости.

- То есть…? Бред тогда, - прошептал пациент, постепенно повышая голос: - Все эти техники позитивного настроя, медитация и правильное дыхание, «смена рук», «рефрейм» - бред! Исключить трудоголизм – бред. Даже если сама работа является источником стресса, она есть занятие, а только оно и держит. Личные границы на моей работе установить невозможно. Исключить токсичное общение? Да п… вообще, как просто! Обеспечить себе здоровый сон, отдых? А это уже издевательство. Насколько вообще психология является наукой?!

- Поговорим об этом? – серьезно кивнул врач, - она считается «мягкой» или социальной… неточной наукой.

- Даже не наука, - горько подвел итог Влад.

- Одна из областей человеческого знания. Что вообще определяет науку, какие признаки? Не напрягайтесь, я отвечу сам: во-первых - строгая терминология. А разве можно четко определить, что такое радость, грусть, счастье, любовь? У каждого они разные. Еще для науки обязательна измеримость. А как измерить глубину горя? Что еще…? Воспроизводимость. А как мы можем в точности повторить, если каждый человек уникален и неповторим? Дальше – предсказуемость… я и о себе не скажу на что способен в крайней ситуации. И следующее, что определяет науку – опровержимость. Но даже у теорий Фрейда и Юнга нет моментов, которые можно жестко проверить на истинность или ложность. С точки зрения любой из них можно объяснить все, что угодно.

- И толку в них тогда?! – скептически прозвучало из кресла.

- А толку тогда в метеорологии, социологии, экономике, политологии и даже истории? Они тоже относятся к не вполне убедительным, нестрогим наукам. Там тоже специалисты ломают копья, отстаивая часто совершенно противоположные мнения. Кстати, существует полярная теория… будто бы низкая стрессоустойчивость или непереносимость фрустрации – это ошибочное предположение, что «если что-то трудно вытерпеть, то оно непереносимо». Ошибка мышления, так сказать - непереносимости нет, границ терпения не существует.