Лежа на больничной койке, поклялся, что больше ни один человек не причинит мне физическую боль. Душевную, пожалуйста! Сколько угодно! В моей душе итак темно и смрадно, как в преисподние… Чувствую, с каждым днём всё сильнее превращаюсь в звероподобное существо…

Тупой толстяк Виктор громко рассмеялся у меня над ухом, и назвал уродцем. Я тут же звезданул ему по животу. Он отлетел и повалился на пол, словно куль с мукой. Тихо завыл, тыкая в меня своим трясущимся жирным пальцем. Все дети испуганно разбежались к стене, а я выкатил глаза и зарычал, подумав про себя...

«Вы все будете меня бояться и уважать… Каждый из вас, маленькие ничтожные неудачники! Я лучше сдохну, чем позволю ещё кому-то меня оскорбить… С этой минуты всегда буду бить первым! Научусь защищать себя и близких людей, если когда-то они появятся в моей жизни…»

- Я припрятала это яблоко с обеда… Для тебя, Демиан! - смущенная улыбка растягивает рот, открывая моему взору её неестественно крупные передние зубы, разделенные милой щербинкой.

Внимательнее вглядываюсь в образ отважной девчонки: её вьющиеся светлые волосы обрамляют круглое лицо с аккуратным вздернутым носом. Поднимаю взгляд немного выше и вздрагиваю – зеленые глаза с небольшими карими вкраплениями, окруженные серебристо-серой радужкой смотрят совсем не по-детски. Словно она ребенок со взглядом столетнего философа. Ни одна улыбка не спрячет боль, которая уже успела мелькнуть в её широко распахнутом не детском взгляде. Она меня понимает.

И это красное яблоко – всего лишь предлог. Её собственный способ сказать мне «Успокойся, Демиан, всё еще когда-нибудь будет хорошо… Ведь не может всегда быть так плохо, понимаешь?!»

Толстяк Виктор продолжает скулить и корчиться на полу столовой, когда я беру кудрявую малышку за руку, и молча, веду за собой.

С того самого дня целый год до моего нового усыновления мы с Мией не расставались…

***

Я распахнул глаза и, болезненно поморщившись, глубоко затянулся. Последний раз видел её 18 лет назад. Наверняка, встретившись случайно на улице, мы бы даже не узнали друг друга…

За несколько дней до 7-летия меня усыновила одна из богатейших семей Франции, которая по какой-то нелепой насмешке судьбы - оказалась бездетной. Новых приемных родителей до глубины души тронула моя история, и они решили попробовать вернуть маленькому мальчику с искалеченной судьбой - веру в чудо. Поэтому седьмой день рождения я встречал в праздничном красном костюме с дурацкой картонной шапкой на голове, в окружении десятков дорогущих подарков и аниматоров. Только, к сожалению, всё это не помогло залатать кровоточащее детское сердце. Нет-нет, кое-где да проступали капли свежей крови...

Я просил новых родителей пригласить на праздник ребят из детдома, хотя бы Мию, но они ответили, что психолог не советует этого делать… Впился ногтями в мякоть левой ладони, стиснув зубы от боли. Точно знал – с утра обнаружу на руке новые отметины.

«Сукааа… Как же всё это не вовремя… Почему теперь, когда моя жизнь, наконец-то, обрела хоть какой-то смысл: общий с друзьями бизнес, новый город, свежий воздух нормальной жизни. Я научился самостоятельно зарабатывать и больше не зависел от денег приемных родителей. Только-только начал всё с чистого листа в Нью-Йорке…»

Но три недели назад случилось непоправимое! От одной мысли об этом меня начинало знобить. Однажды я отомстил монстрам, которые когда-то жестоко обидели, вот только не подозревал, какую неподъемную цену придется за это заплатить…

А сегодняшний звонок Мадлен Роури, директора детского дома им. Святого Людовика, в котором я провел первые семь лет жизни, и вовсе заставил внутренних демонов вырваться на свободу. Завтра вечером состоится 40-летний юбилей детского дома. Мадлен попросила меня выступить перед нынешними воспитанниками, рассказать, что и после всего этого дерьма жизнь может засиять яркими красками.