Анарил перевела взгляд на прозрачную стену. Никакого излучения – и столь наглядное колдовство. Так где же грань?

Идеи, обрывки фраз, заклинаний, лица учителей сейчас замелькали в голове Анарил. Она еле сумела ровно поставить недавно занимающую ее мысли чашку, не расплескав наполовину выпитый чай, и уже бежала к стене. Потом вернулась к столу, схватила кисть для заклинаний и бросилась обратно.

Магическое направление, к которому принадлежала Анарил, называлось школой хори-символов. Такое необычное имя оно получило не зря. Основой их заклинаний становились начерченные или, скорее, нарисованные колдовством знаки, основанные на сочетании магических символов и иероглифов, какими раньше пользовался народ, живший на этой земле.

Девушка остановилась в паре шагов от стены, подвязала с правой стороны широкий рукав специальной лентой и радостно вздохнула, предвкушая то, что ей сейчас предстоит. Все-таки Анарил обожала колдовать. Всегда приятно делать то, в чем ты мастер.

Оннонге прикрыла глаза и сразу вспомнила свою учительницу магии. Ох, она была хороша. Как маг, как женщина и как преподаватель. Полногрудая, яркая, с чувственным южным акцентом, она объясняла так, будто учила любви.

– Помните, чада, когда вы колдуете, вы обязаны – обязаны! – отдаваться этому процессу! – вещала она своим будоражащим голосом на всю аудиторию. – Делайте все с чувством, иначе у вас ничего не получится. Попробуем! А ну-ка все вытянули свои кисти вперед.

Улыбаясь воспоминаниям, Анарил так и сделала. Кисть для волшебства действительно очень напоминала обычную кисть для живописи – тонкая узорчатая палочка и гладкий беличий волос. Лучше этого ничего не придумано. В самой кисти нет ни частицы магии, иначе она будет искажать заклинания. Более того, после каждого сеанса колдовства необходимо «очищать» инструмент. Сейчас Анарил тоже провела рукой над кистью, проверяя ее на готовность к работе. Никакой магии в ней не обнаружилось, что не могло не радовать – не надо лишние усилия совершать. Конечно, маги этого направления часто обходились и без кисти, рисуя символы двумя сжатыми пальцами, но только если дело касалось простейших заклинаний. Для того, что задумала Анарил, этот способ не подходил.

Девушка подняла руку с кистью и постаралась настроиться.

– А теперь пусть ваши чувства, – снова зазвучали в голове слова преподавательницы, – текут через вас, через вашу руку вперед, все чувства, мои демонята, все чувства, абсолютно все, откройте свое сердце, пусть оно аж заболит от желания все выразить, и пусть эта сила, ваша сила течет вперед, ничем не сдерживаемая и совершенно свободная. И ею, ею, этой силой, этой магией, сосредоточенной на мягком кончике вашей кисти, рисуйте заклинание, рисуйте наши символы! Когда-то их создавали с такой же любовью, с таким же чувством. В них вкладывали душу, их творили на пике своих возможностей. В них заключили всю свою мудрость. Их собрали по крупицам, аккумулировав в нескольких линиях весь свой опыт. В них магии больше, чем в каждом из нас. Именно их вы и рисуете своим колдовством. Вложите в них свою душу, свою силу, и они отзовутся вам, станут надежными помощниками в любом деле, и пусть оно будет добрым.

Да, их преподавательница была экспрессивна и переменчива. Но она никогда не была невинна или даже наивна. Ее слова о доброте дел были, скорее, пожеланием, данью настроению и пылкости.

Недаром именно этого человека ставили для работы с молодыми магами. Они еще не умели работать с внутренней энергией и потоками сил вокруг. Но чувств у них хватало. Они с легкостью преобразовывались в магию, часто неумелую, размашистую, по-детски неосторожную. Однако она рождалась, позволяя юным чародеям ощутить ее, почувствовать, как она течет сквозь них, научиться направлять не куда угодно, а на кончик кисти. А там уж и до осознанного управления недалеко.