– Ты вообще больной?! – кричу, оборачиваясь к Хасану. Он стоит, прислонившись к дверному косяку, скрестив руки на груди, и смотрит на меня так, словно я надоедливое насекомое, которое он может легко прихлопнуть. – Ты чем думал? А если бы он задохнулся? Если бы...

Я начинаю развязывать скотч, но Хасан подходит ближе и грубо отталкивает меня в сторону. Я чудом ногу не подворачиваю, отпрыгиваю, не успев среагировать.

– Остынь, Барби, – холодно бросает Хасан.

Его движения быстрые, резкие. Хасан резко срывает скотч с лица моего отца, тот тут же выплёвывает кляп и начинает кричать, обзывая Демидова трёхэтажным матом.

– Ты ебанутый ублюдок! – ревёт отец, тяжело дыша, его лицо красное от гнева. – Да я тебя… ты понимаешь, что ты сделал?!

– Расслабься, подполковник, – спокойно бросает Хасан, скрещивая руки на груди. – Не сдох же, за это можешь меня поблагодарить.

– Жив? – отец едва не срывается со стула, но его связанность не позволяет ему сделать что-то большее. – Это всё, на что ты способен, зэк? Связать и засунуть кляп в рот?

– Уверен, что хочешь спровоцировать меня на большее? – парирует Хасан. Его голос спокоен, но в нём чувствуется что-то ледяное.

Хасан резко толкает стул, на котором сидит мой отец. Тот теряет равновесие, и я инстинктивно вскрикиваю, но Хасан успевает его перехватить до того, как мой отец голову об пол разобьёт.

– Нам нужно поговорить, – бросает Демидов, его голос звучит ровно, но в нём звенит стальная угроза. – Но если ты будешь до хера пиздеть, я не стану сдерживаться. Мне похуй, с целой башкой ты будешь базарить или нет. Но ей, – он кивает в мою сторону, – не пофиг. Так что фильтруй, подполковник.

– Расклад простой, подполковник… – добавляет он, но мой отец тут же перебивает, стиснув зубы:

– Ещё раз меня так назовёшь и я...

– И что? – Хасан наклоняется ближе, его глаза сверкают холодной яростью. – То, что тебе накидали должностей за нечестные решения, меня не ебёт. Подполковник – сам заслужил и дальше скурвился.

Мой отец дёргается, ярость застилает ему глаза, но скотч всё ещё стягивает его запястья, не давая пошевелиться. Я вижу, как его лицо краснеет от злости.

Значит мои догадки были верными, да? Эти двое уже пересекались. Хасан знает моего отца. Господи... Это всё закончится плохо. Очень плохо.

– Ты, ублюдок, даже не понимаешь, с кем связываешься! – шипит папа, напрягаясь в попытке хоть как-то высвободиться. – Твои дни сочтены, Демидов. Как только я выйду отсюда, я лично прослежу, чтобы тебя больше никогда не видели на этой земле.

– Слышь, Барби, – Хасан вдруг поворачивается ко мне, игнорируя угрозы. Его спокойствие обманчиво, это затишье перед бурей. – Выйдешь погулять минут на пять? Нам побазарить нужно.

– Хасан, хватит! – я подхожу ближе, руки дрожат, но я стараюсь не показывать страха. – Оставь его в покое.

– В покое? – он усмехается. – Этот герой тут ещё меня жизни учить пытается. Время такое было, Барби. Хочешь жить – живи грязно. А он выбрал, как и я. Только я падаль, а он в белых перьях. Что такое, подполковник, не нравится, когда с прошлым сталкивать приходится?

– Ещё слово, Демидов, – отец снова напрягается, – и я…

– Ты что? – стул под отцом угрожающе скрипит. – Мне рассказать, как ты до своей генеральской звёзды дошёл? Или ты сам вспомнишь, подполковник? Сколько решений ты принял, чтобы сохранить свою шкуру?

Отец затихает, но его взгляд остаётся ледяным. Я чувствую, как напряжение между ними нарастает, словно наэлектризованный воздух перед грозой.

– Хасан, пожалуйста, остановись! — я хватаю его за руку, но он даже не смотрит на меня.