– У меня… вроде как свободное время образовалось, – промямлил я. – Хочу уехать по своим делам.

– Нестрашно, я вас вижу – стою прямо напротив вас! В белой шляпе!

Тип мне совсем не понравился и показался подозрительным – очки, шляпа, сумка через плечо, большие белые кроссовки. При его приближении опустил боковое стекло.

Тони протянул мне конвертик, чем-то плотно набитый.

– Передайте Харви, но пока – положите в холодильник.

– Можно узнать, что там?

– Нет, простите, это личное.

– Тогда стойте и ждите сами, не хочу брать неизвестные пакеты с неизвестным содержимым.

– Но Харви в курсе…

– Тогда идите к нему напрямую, отдайте консьержу или пошлите ценной почтой – вариантов много.

Тони прошептал какие-то проклятия и спешно ушел.

Нет, я не сделал ничего плохого. Знаменитостей всегда осаждают люди, которые пытаются им что-то навязать. Надо быть осторожным и не допускать посторонних к тем, за кого ты несешь ответственность. Наблюдавший за нашей пикировкой Лео, старый консьерж, рассказал мне напоследок пару анекдотов о Харви, подтвердив мои худшие опасения. Этот Тони в белой шляпе был местным дилером, и Харви регулярно к нему обращается, когда бывает в Каннах. Все просто.

А как же быть с услышанной мной ранее информацией, будто бы мистер Вайнштейн отказался от кокаина? Старые демоны отказывались в это верить и продолжали его преследовать? Возможно. Кому и чему было верить?

В любом случае я понимал, что ни при каких обстоятельствах не должен был ничего ни у кого брать. Лео советовал то же самое:

– Гони их прочь, даже не смей в руки брать.

Лео рассказал, что помнит Харви молодым. Лет двадцать с лишним тому назад он приезжал в Канны, будучи никем, каким-то помощником на подхвате у музыкальных продюсеров. Конечно, у него не было места в роскошном отеле, но он приходил сюда каждый день, чтобы завязать нужные связи, познакомиться. Персонал его пропускал, он ночевал на скамье в подсобке, утром умывался в туалете для обслуживающего персонала. Денег у него совсем не было, консьержи угощали его сэндвичами и давали поносить галстук. Он юрко проникал на закрытые вечеринки и мало-помалу добирался до нужных людей, которые вскоре помогли ему подняться. Вот почему Харви принципиально занимает в Каннах только лучшие номера – берет реванш за прошлое.

Первое время я любил развлекать жену, изображая, как себя вел Харви. Она смеялась или даже подпрыгивала на стуле, когда я орал: «Май-а-а-акл, сука, прибавь газу». Красочно описывал, как Вайнштейн двигался, говорил, ругался. Мириам думала – мой клиент сам Джерри Льюис, комик:

– Рада, что новая должность приносит тебе столько положительных эмоций, – говорила она.

Рассказывая, как прошел первый день, признавался – несмотря на все предупреждения, мистер Вайнштейн не такой уж и страшный. Просто чудной со всеми своими прибамбасами, и все. Видела бы Мириам лицо Анны, и как она побледнела от ужаса, когда босс потребовал попросту подзарядить ему телефон. И как стелились перед ним консьержи. Не понимаю.

– Зная твой характер, уверена, вы с ним найдете общий язык. Ты всегда стараешься, у тебя все получится, – уверила меня Мириам.

О вульгарной китаянке, странном Тони с конвертом, прозвище «свинья» говорить ей не стал, но она и так догадалась:

– Колись, он успел сходить на свидание?

– Нет, точнее, в общем…

– Слушай, хватит, а? Думаешь, не знаю о его репутации?

Мириам поделилась со мной интересным наблюдением, сравнив Харви с Циклопом. Когда-то мы ходили с ней в театр, на нас произвел особое впечатление актер в гриме, игравший одноглазого великана, пытавшегося сожрать Улисса. Каннибал был подлецом, смотрящим на мир одним глазом в одном направлении, никого и ничего не замечая вокруг.