Зато наш этот вечер накануне до мельчайших подробностей впечатался в мою память... На всю жизнь!

Наверное, именно поэтому я продолжаю верить в чудо!!!

Случись оно в любой момент — ни я, ни мама не удивимся этому. Ведь мы с ней наверняка загадали одно и то же?! Только в сочинении такое не опишешь...

Таймер пиликает, и я иду на кухню, где выключаю медленно булькающий суп.

Мама съедает на ужин, как всегда, лишь свежий салат с зеленью и гранатовыми зёрнами. Они напоминают мне ягоды на теле бомжа-монстра в лифте...

Мне даже чудится его скрипучий древесный голос:

— Сёма, скоро ты придёшь ко мне... Сам! Боишься меня? Будешь... Будешь меня бояться, когда придёт конец!

Приготовление салата и уборка кухни её утомили.

Мама идёт в спальню и ложится на кровать, сворачивается калачиком и закрывает глаза.

Я накрываю её пуховым одеялом и залипаю глазами на экране телека.

Её любимый сериал, записанный мной с утра, в самом разгаре, а она уже крепко спит!!!

Мамин смартфон на тумбочке светится и вибрирует...

Мать Лильки, чтоб её!

Я не сбрасываю её звонок, а просто сразу выключаю аппарат. Почистив зубы, долго играю у себя в онлайн-игры, потом нехотя звоню папе.

Сегодня четверг. Наш с ним день...

Карина, моя мачеха, выглядывает из-за его спины, выхватив из его рук телефон, она тепло приветствует меня и интересуется, когда наступят мои следующие каникулы.

Каждый четверг я называю ей даты, а она продолжает спрашивать!

Пятилетние двойняшки Аня и Ваня тоже подходят и залипают у экрана.

Им очень нравится то, что у них есть, по их же словам, «очень крутой» старший брат, пусть и сводный.

Каждый раз, когда я интенсивно провожу с ними время, они буквально заглядывают мне в рот и повторяют почти каждое моё действие!

Смешные, они не напрягают меня, но я всегда радуюсь больше, когда всё-таки возвращаюсь обратно домой!

— Сэм, — папа любит называть меня так — У вас всё в порядке?

— Конечно, а как же ещё?! — спокойно огрызаюсь, прекрасно помня о его крылатых фразах про настоящих мужчин-джигитов, не расклеивающихся по пустякам, а стоящих на своих солдатских постах до последнего.

— Как она? — спрашивает папа конкретнее, когда мы остаёмся совсем наедине... в его туалете.

Папа напрягает и хмурит лоб, совсем как я:

— Сёма, ты ведь свистнешь мне, если что?!

Если что???

— Я мигом прилечу!

— Мы прекрасно справляемся, пап!

Последние шесть лет ведь как-то справлялись без него!!!

Я не решаюсь рассказать ему про свой участившийся ночной кошмар, как и об утренней встрече с бомжом.

Мой папа не из тех, кто боится или верит в мистическую чепуху, но и не из тех, кто, выслушав меня, не сделает ровным счётом ничего!

Всегда, когда я прилетаю к нему на все каникулы, чувствую его вину.

Незримую.

Неописуемую.

Неозвучиваемую.

Мы оба пытаемся делать при этом вид, что её не существует, а у нас с ним всё «лучше не бывает».

Правда, у него это выходит гораздо хуже, чем у меня...

Приготовившись ко сну, я закрываю глаза, хотя сна нет ни в одном глазу. Мысленно прокручиваю в голове все тягостные события сегодняшнего дня. Приоткрыв левый глаз, наблюдаю за мерцанием моих радио-часов и почти не замечаю, как ко мне заходит с книгой мама.

Она всё-таки встала!!!

Мама садится на край кровати, нежно гладит меня по голове и... Читает мне аж целых две главы про морские приключения пятерых друзей-пиратов. Моих любимых!

После мама смачно целует меня в лоб, выключает ночник и, пожелав спокойной ночи, выходит.

В полудрёме я слышу через стенку, как она возится в ванной...

Её начинает страшно рвать...

— Тебе помочь? — выкрикиваю, не вылезая из постели.