От ее дикого крика увлеченные спорщики разом замерли, как оледенев. Пыу медленно повернулся к женщине.

– Как это – не было? – недоверчиво переспросил он.

– А никак не было! – мотнула головой женщина. – Чего пришли – идите отсюда, покой чукчам дайте! – и, решительно повернувшись, она исчезла в проеме.

– А может, вы просто не заметили? – потерянно спросил ей вслед Пыу.

– Ха! Еще какую дурость скажи, Пыу! – возмутился дядя. – Это тебя, мелкого, можно не заметить, а племянник у меня парень видный. Издалека. Как хотите, а я пошел отсюда! С вашего разрешения, господин тысяцкий, – гневно ворча, дядя двинулся прочь от валкарана.

– Погоди! Господин тысяцкий, я… – Пыу заметался.

Обернуться Хадамаха не смел, но, судя по запаху, тысяцкий еще некоторое время стоял неподвижно – похоже, что-то его беспокоило. Потом послышались его удаляющиеся шаги.

Нет, тянуть рискованно. Надо их позвать – недокрашенный олень на дворе послужит достаточным подтверждением слов Хадамахи. Мальчишка лишь чуть-чуть повернул голову, окликнуть уходящих…

Легкое, почти невесомое тело обрушилось ему на плечи. Хадамаха почувствовал невольное восхищение – прыжок был так высок и стремителен, что мальчишка не успел и глазом моргнуть, как холодное острие ножа прижалось к его горлу.

– Тихо лежи, мальчик! – прошелестел в ухо совсем девичий голос.

Метнув быстрый взгляд во двор, Хадамаха увидел, что молодой женщины там нет. Ну что ж, теперь он знает, кто сидит у него на шее. Нож надавил на горло сильнее, и мальчишка замер.

– Ушли, – старшая выскочила из дома.

Чукча немедленно задрал голову.

– Эй ты, там, наверху! Медленно поднимайся и прыгай во двор! И без глупостей, иначе получишь нож в спину!

– Получишь, однако, – угрожающе пообещал девичий голос за спиной.

Стараясь не делать лишних движений, Хадамаха медленно поднялся. Нож моментально переместился ему под лопатку, покалывая сквозь холст рубахи.

– Прыгай! – обеспокоенно глядя на вырисовавшуюся на фоне темного неба высокую фигуру, приказал чукча.

Девушка за спиной нетерпеливо кольнула его ножом в спину – Хадамаха прыгнул.

Бух! – двор содрогнулся от его приземления. Привязанный порш испуганно шарахнулся. Хадамаха стремительно распрямился, готовый метнуться в сторону, – и почувствовал острие ножа на этот раз у живота.

– Хе-хе! – сухо усмехнулся чукча, прижимая к животу Хадамахи остро наточенный нож, которым брил оленя. – Здоровый-то здоровый, а нож в брюхо тебя вся равно достанет! Сказано, однако, – не дергайся! Це-це-це, – укоризненно покачал головой чукча. – Какой лживый мальчик! Говорил, не стражник, игрок – а сам стражник и есть! Говорил, из города выедете – а ведь не выедете! Обманул плохой мальчишка бедного чукчу! Пропадут олешки теперь, как есть пропадут! И здесь пропадут, и в других городах пропадут! – Чукча поглядел ему в глаза с таким бесконечным упреком, что Хадамаха и впрямь почувствовал себя виноватым в печальной участи ворованных оленей. – Ну и что теперь с тобой делать, а?

– Убить не дам – мальчик он совсем! – быстро сказала старшая женщина. – Хоть и очень большой, – поглядев на Хадамаху, добавила она.

– Вот именно, что большой! – огрызнулся чукча. – Связать его у нас веревок не хватит!

– А ты не жадничай веревки-то, не жадничай! – закричала женщина. – Его убьешь – стражники набегут, все пропадем!

– А расскажет он – и опять пропадем! Ладно, – сквозь зубы процедил хозяин. – Не ори, подумаю.

В его запахе была твердая решимость – Хадамаха понимал, что женщина чукчу не убедила, тот лишь раздумывает, как избавиться от нежданного свидетеля без риска.