Федя посочувствовал:

– Ваня – герой! Но теперь у него будут каникулы, полные приключений…

– Но не сегодня же… – заметила Лорка. – А Ваня, когда услышал выстрел и узнал про пушку, захотел с вами познакомиться.

Тогда подал голос Никита Кельников. До сих пор он молчал, стоял прямой такой, с чуть вытянутой шеей, и смотрел словно бы издалека. А тут вдруг улыбнулся, посветлел глазами, шагнул через пушечное колесо.

– Ну, давайте тогда знакомиться… – Голос его оказался неожиданно высоким и ясным. – Ты Ваня, а я Никита. Или Никель…

Он протянул руку. И Ваня взял его узкую ладошку.

– Я, значит, Федя… – И протянулась к Ване еще одна рука.

– А я – Андрюшка…

– Или можно «Дрюша», – уточнил Федя.

– Ага, можно, – согласился Чикишев, приоткрыв в улыбке сломанный зуб.

Ваня почувствовал, как рушится прозрачная стенка. До сих пор он был отдельно от них – как бы за незаметным, но ощутимым стеклом. И даже Лорка в эти минуты была отдельно. А теперь стекло, еле слышно звякнув, рассыпалось, и стали они вместе.

– Ты где живешь? – спросил Федя, подтягивая обвисающие штаны.

Ваня слегка замялся. Говорить, что обитает в элитном профессорском доме, было почему-то неловко.

И Лорка это вмиг учуяла.

– Между Перекопской и Красина, – небрежно сказала она. – Дом с зеленой крышей и башенкой. Знаете?

– Ого! – с пониманием сказал Федя.

И больше никто ни о чем спрашивать не стал. А Дрюша посоветовал по-приятельски:

– Когда будешь к нам ходить, ты не шагай прямо на Камышинскую, к тому мосту, там можно легко напороться на Квакера. Ты лучше иди малость в обход, вниз по Перекопской, там тоже мост. Перейдешь его, а потом налево, вдоль лога. Прямо здесь и окажешься. К нам Квакер не заглядывает, у него своя компания… – И почему-то все, даже серьезный Никель, коротко посмеялись.

И Ваня понял, что ему хорошо здесь. Хорошо в просторном дворе с кленовой тенью, среди ребят, которых увидел лишь несколько минут назад. И чтобы не упустить ощущение этого «хорошо», надо было завязать какую-то беседу. Все равно о чем. И Ваня спросил про пушку:

– А почему колеса у нее такие? Одинаковых не нашлось, да? Конечно, телеги сейчас редкость…

Колеса были деревянные, от телеги, которую в прежние времена таскала старательная лошадка. Похоже, что одно – заднее, а другое – переднее. Поэтому разного диаметра.

– Дело не в том, что редкость. Просто это традиция, – объяснил Никель. – Катать ее сложновато, виляет, но зато память о прошлом…

– Да, – солидно подтвердил Федя. – Колеса-то можно всякие найти: в логу на свалках что хочешь отыщется. Но лафет у этой гаубицы смастерили в давние времена, не хочется менять старину… Ствол-то заменяли не раз, а колеса… Даже никто не знает, с какой они поры. – И он погладил большое колесо.

Ваня тоже погладил – то, что поменьше. А потом и ствол.

Это была труба длиной около метра, а «калибром» сантиметров десять. С толстыми стенками. Она крепилась проволокой к двум брусьям, которые лежали на колесной оси. С тыльной стороны в трубе сидела плотная деревянная заглушка, укрепленная коваными шкворнями. Пахло от трубы теплым железом, ржавчиной и сгоревшей взрывчаткой.

– А чем стреляете? – деловито спросил Ваня. Я, мол, вроде бы тоже смыслю в этих делах.

– Петардами, – разъяснил Андрюшка. – Китайскими. Их к Новому году продают, у нас запас… Вот сюда, в запальное отверстие, пропускают длинную проволоку, привязывают к ней фитиль петарды и вытягивают его наружу. Зажигай фитиль да отскакивай в сторонку…

– В старые времена, когда петард не продавали, было труднее, – стал рассказывать Федя. – Приходилось делать гремучую смесь или добывать порох. У отцов, которые охотники. А какому отцу это понравится…