– Вот эта, где мы идем, – Герцена. А до революции называлась Ляминская. Вон там, где начинается Камышинская, раньше было маленькое озеро. Бабушка говорит, что она с мальчишками каталась по нему на плоту. Спихнули на воду кусок тротуара из досок и поехали…

– Жалко, что сейчас его нет. Озера…

– Да… А вон там, на Камышинской, мост через лог, а дальше, совсем уже близко, двор Чикишевых. Трубачи и Никель всегда собираются там, вечно придумывают что-то…

Пока неспешно шагали через мост с чугунными перилами и по переулку над логом, Лорка успела кое-что рассказать про трех друзей. И когда оказались в заросшем кленами дворе с длинным деревянным домом, навесом и сараем, Ваня с одного взгляда понял, кто есть кто.

По крайней мере, ясно было, кто Трубачи, а кто Никель.

Одеждой они не различались. На всех – подвернутые трикотажные штаны с отвисшими коленями и замасленные камуфляжные безрукавки «на голое пузо». И такие же бейсболки. Но двое – коренастые и курносые, а третий… Про таких мамина знакомая, Эльвира Антоновна, говорила: «Этого мальчика хоть в лохмотья обряди, а все равно будет казаться, что на шее – концертная бабочка». Вообще-то она так про Ваню говорила, но тот слова эти по отношению к себе с возмущением отметал, а сейчас, глянув на третьего мальчишку, вспомнил их сразу…

Мальчишки возились с кривой самодельной пушкой на тележных колесах и не оглянулись на вошедших. Но один из Трубачей (он что-то приколачивал к колесу), не разгибаясь, продекламировал:

– Вот и Лорка пришла…

– И кого-то привела… – закончил другой.

Это было без насмешки, обрадованно даже.

А Никель ничего не сказал, только распрямился. Тонкий, остролицый, большеглазый, с темным крылышком волос под козырьком.

– Я привела Ваню, – бесхитростно сообщила Лорка. – Он приехал на каникулы из Москвы.

– Понятно, – кивнул Трубач с пятном известки на скуле. – Понятно, почему Лорочка не заглядывала к нам целую неделю. Показывала гостю город Турень… – Теперь это уже с легкой подначкой.

– А вот и нет, Феденька. Мы познакомились только сегодня.

– А где пропадала? – спросил другой Трубач (следовательно – Андрюшка).

– Родители дома держали. У нас был ремонт и генеральная уборка перед отъездом на дачу, я помогала. Даже к бабушке редко забегала.

– Бедняжка! – посочувствовал Андрюшка.

– А вот и нет. Я за свою работу получила увольнение от дачи. Мама с папой уедут, а я останусь с бабушкой…

– Все нормальные дети стремятся на дачу, – сказал Федя. – А наша Лорочка…

– Вы ведь тоже не на даче, – заметила она.

– Разве же мы нормальные? – отозвался Андрюшка. – У нас тут всякие сумасшедшие дела.

– С пушкой? – улыбнулась Лорка.

– И с ней тоже, – кивнул Федя. – Слышала, как она сегодня бабахнула?

– Конечно! И главное, что вовремя бабахнула. – Лорка стала серьезной.

– Еще бы! – согласился Федя чуть хвастливо. – В полдень из секундочки в секундочку.

– Не в том дело, что в секундочку, – обстоятельно разъяснила Лорка. – А в том, что нас тогда поймал у лога Квакер. С двумя с какими-то… Я их даже не знаю. У него с Ваней счеты. Но услыхал выстрел и попятился. Все-таки помнит еще закон…

Трубачи и Никель теперь смотрели на Ваню с одинаковым интересом.

– А что за счеты у Квакера с московским гостем Ваней? – спросил Федя. Без ухмылки и вроде бы даже озабоченно.

Лорка ответила тем же тоном:

– Московский гость Ваня вляпал Квакеру по шее раздавленным помидором. За то, что этот Квакер зацепил мою бабушку велосипедом, порвал ее сумку с помидорами. Да еще хихикал…

Трубачи посмотрели друг на друга и на Никеля. Потом все трое – на Ваню.