– Ешь, – выдает Каримов, точно приказ.

Отрываюсь от пустой тарелки. Опять смотрю на него.

– Тебя силой накормить?

Он вдруг поднимается. Так, что стул назад отъезжает. В момент оказывается рядом со мной, нависает будто коршун.

– Любишь ты меня злить, – скалится и отрывисто продолжает: – Повезло тебе, что жена. Только поэтому и проявляю терпение.

18. 18

Каримов выражается так, будто я и правда должна его благодарить. За терпение. За хорошее отношение. За то, как сильно мне с мужем “повезло”. От этих его циничных фраз у меня даже страх пропадает.

Ну нет. Всему есть свой предел. Хватит.

Пальцы нервно подрагивают, но я решительно отодвигаю от себя тарелку.

– Благодарю, – выдаю ровно. – Не голодна.

И поднимаюсь.

– Куда собралась? – мрачно спрашивает Каримов.

Глазами буравит. Прямо пропаливает. Глаза у него черные. Горящие. Страшные. Но я понимаю, что физически больше ни секунды рядом с ним не выдержу. Затянулся наш ужин.

– Я устала, – очень стараюсь, чтобы голос не дрогнул и не выдал эмоции. – Мне нужно рано вставать в универ, поэтому пора уже ложиться спать.

– Ничего, – отрезает. – Пропустишь свой универ.

– Что?

– Раз учеба так сильно тебе мешает, – криво усмехается ублюдок. – Возьмешь паузу. Отдохнешь. А потом может обратно и не потянет.

– Я не брошу занятия, – нервно поджимаю губы.

Его ухмылка только шире становится. В глазах загораются темные искры. А на лице читается уверенность в полной вседозволенности.

– Поглядим, – заключает Каримов.

– Не на что здесь глядеть, – цепляюсь за край кофты, сжимаю ткань, чтобы скрыть то, как сильно дрожат мои ладони. – Учеба для меня очень важна.

– А мне важно, чтобы жена рядом была, – холодно заявляет урод. – Завтрак и ужин мы будем проводить вместе. За этим столом.

Не выдерживаю.

– Зачем все это? – бросаю, нервно мотнув головой. – Зачем тебе такой фарс? Мы же сразу договаривались. Брак фиктивный. Только на бумаге. Тогда для чего эти ужины? Завтраки?

– Я так хочу, – чеканит Каримов. – А твое дело – выполнять.

Разговаривать с ним бесполезно. И я понимаю, что лучше просто прямо сейчас уйти. Слишком сильно меня потряхивает.

Шагаю в противоположную от него сторону. Собираюсь обойти стол, но Каримов не позволяет.

Он вдруг хватает меня за руку. Горячие пальцы накрывают предплечье. Сжимают так, что вся содрогаюсь.

– Я тебя не отпускал, – хрипло произносит Каримов.

Он оказывается передо мной. Снова. За считанные секунды.

Движения у него порывистые. Хищные. От этого ублюдка не ускользнешь.

По моим вискам постукивают металлические молоточки. От сковавшего напряжения едва разбираю его слова.

Внутри все точно судорога сводит.

Его прикосновения невыносимы. Память о ночи в тюрьме накрывает в момент. Меня глушат собственные крики о помощи.

– П-пусти, – роняю с трудом.

Дыхание сбивается. Грудь точно сдавливает.

– Пусти…

Задыхаюсь. Получается совсем глухо.

Его пальцы разжимаются.

И я тут же отдергиваю руку. Невольно растираю то место, которого он коснулся. Кожу точно жжет от его прикосновений.

Хочется смыть это все. И поскорее.

Жаль только по-настоящему ничего смыть не получится. И от осознания этого разливается горечь.

Пытаясь обойти Каримова, наталкиваюсь на его взгляд. Мрачный. Тяжелый. Отшатываюсь назад. Безотчетно обнимаю себя руками.

Он так смотрит… будто один миг – опять наброситься. И хоть урод не делает больше ни единого движения, легче мне совсем не становится.

Обхожу стол с другой стороны. Направляюсь к лестнице.

– Это первое и последнее исключение, – доносится до меня голос Каримова, заставляя остановиться. – Сегодня ужин доставят в твою комнату.