Я распотрошил упаковки с сухпаем. Лишь сейчас до меня дошло, как дико хочу жрать. Слона бы съел. Может, не всего, но ногу бы отгрыз точно. Ну или прямо бегущего бы завалил и хобот отломал. В детстве читал, что хобот у слона – самое вкусное.

«Суповой набор» состоял из прямоугольной картонной коробки, внутри которой были компактно впрессованы жестяные плоские банки. Вскрывались по принципу пивной. На крышках маркировка: M-1, M-3, B-1, B-2, D-2. Хрен поймешь, что это значит. Сейчас посмотрим.

Вскрыл одну, понюхал коричневую субстанцию. Что-то мясное. Гуд. В другой оказался хлеб. Консервированный, мать твою, хлеб! В следующей обнаружились крекеры и конфеты. Да ну на! Серьезно?! Конфеты на войне? Обожаю конфеты! Даже пластиковая ложка, запаянная в прозрачную пленку, прилагалась.

Таких наборов у нас оказалось немного, учитывая, что ртов теперь прибавилось. Каждому выдал по одному.

Чунг слупил свою порцию махом. Старуха поковырялась и отодвинула в сторону. Что-то сказала проводнику. Тот, заулыбался, закивал и доел ее пайку. Иван пожевал лишь тушенку. И то не все съел. Это оказался не поросенок, а индейка. Любимая птица янки.

Познакомились. Девушку звали Лиен, а ее бабку (бабку в прямом смысле кровного родства) Нгуен. Хрен выговоришь. Для такой карги как раз самое подходящее имя. Как говорится, по бабке и шапка.

Тыкая пальцем в сторону полковника, «ведьма» что-то безостановочно бухтела. Брызгала слюной и шамкала беззубым ртом. Что ей надо? Порчу, что ли, наводит? Жрачка ей не нравится, теперь на командира переключилась?

Иван был не против, когда я называл его командиром. Не то чтобы мне нравилось подчиняться, и не в высоком звании дело (хотя у меня пониже ранг, с ОМОНа я дембельнулся капитаном). Просто так он мне стал больше доверять.

Чужак из будущего признал его командиром. Это дорогого стоит. Для него… А мне не сложно. Когда погоны носил (хоть и «жали» они мне, сука, иногда до жути), привык к уставным порядкам. «Есть», «так точно», «разрешите идти на…».

Бабка не унималась и что-то доказывала Чунгу. Я уже хотел вмешаться, но Лиен, будто прочитав мои мысли, быстро что-то заговорила, тоже указывая пальцем на полковника. Чунга переводил.

– Она говорит, очень плохая рана. Нужно лечить.

А-а-а. Так бабуля не клянет нас, а желает оказать посильную медицинскую помощь. Вот только на «неотложку» она совсем непохожа. А на хирурга тем более…

– Что скажешь, Ваня? – повернулся я к полковнику. – Доверимся шаманской медицине?

Но Ваня опять ушел в отруб. Черт. Если так дело дальше пойдет, боюсь, до свадьбы не доживет. Мы с Чунгом солдаты, и руки у нас под лекарей не заточены. Единственной санитаркой среди нас, судя по всему, оказалась вьетнамская баба Яга, настойчиво рвущаяся осмотреть больного. Что ж, другого выхода нет. Выбор невелик: либо бабка его добьет, либо сам загнется. Держись, Ваня. И прости, если что…

– Давай, – кивнул я Лиен. – Пусть попробует. Она точно умеет?

За девушку ответил Чунг:

– Говорит, роды в деревне принимала.

– Отлично, – всплеснул руками я. – Жаль только, что командир рожать не собирается… Ладно. Пусть пробует. Но я отвернусь. Не могу смотреть, как над человеком «колдуют».

Отсев на другую сторону от костра, краем глаза поглядывал за действом. Не сдержался. Старуха вскипятила воду в железной кружке, что-то туда растерла. Опять вскипятила. Снова нахреначила полкружки корешков, предварительно вытащив старую «заварку». Движения ее были точны, без суеты и тремора. Будто всю жизнь в лесах красных командиров лечила.