— Я еле держусь, — прижимаюсь губами к ее уху, — чтобы не трахнуть тебя прямо на этом стуле.

Следует еще один резкий выдох. А потом я как ни в чем не бывало отстраняюсь и разваливаюсь на своем стуле, наслаждаясь сбитым дыханием Монашки и румянцем, ползущим по девичьим щекам. Она не отвечает, все еще пытаясь проглотить остатки лимона, но мне достаточно того, как крепко она сжимает миниатюрные бедра.

— Не думаю, что это хорошая идея… — она быстро сглатывает и, посмотрев по сторонам так, словно боится найти свидетелей произошедшего, пытается встать, но я лишаю ее этой возможности, первым спрыгнув со стула и нависнув над ней.

— Тебе стоит поработать над тем, что ты говоришь, милая. Почему-то я не верю ни единому слову. — Мазнув языком по зубам, склоняюсь ниже, вынуждая девушку вжаться спиной в барную стойку и задышать громче. Блядь, ее соски все еще видны сквозь влажную ткань балахона, и мне приходится сжать руки в кулаки, чтобы не смотреть на них и не думать о том, как буду лизать их. Позже. Обещаю я себе.

— Послушай, я понимаю твои перепады настроения, Монашка. Правда, понимаю, — склоняю голову набок и сжимаю ее бедро, пытаясь заставить ее расслабиться, но она слишком сосредоточена. — Ты застукала своего идиота-бывшего со шлюхой. И это дерьмово. Я вообще не уверен, что ты трахалась с кем-то, не состоя при этом в серьезных отношений. Для этого ты слишком правильная и чопорная. Такие, как ты, не заводят интрижки. Хотя у тебя был повод прогуляться налево, ведь, судя по всему, твой жених едва ли старался удовлетворить тебя. Без обид! — слегка отстраняюсь, не желая получить пощечину, но Монашка лишь шумно хватает носом воздух, изо всех сил пытаясь выстоять против меня. Заманчиво. — Но что тебя сдерживает сейчас? Прошлой ночью мы оба получили хороший перепихон. Я не тащил тебя на яхту силком. Это было твое желание. Ты сомневалась, но точно хотела этого. Прекрати заморачиваться. Живи моментом.

Не дожидаясь еще одного лживого выпада, забираюсь под юбку и просовываю руку между горячих бедер блондинки, продвигаясь настолько далеко, насколько мне позволяет ее быстрая реакция, когда она сводит их вместе. Чертовка.

— Что ты делаешь?! — едва ли не шипит на меня, вцепившись ногтями в мою руку. Но я наслаждаюсь ее взволнованным состоянием и прерывистым дыханием. А еще теплом, которое чувствуют мои пальцы. Блядь, я оторву себе яйца, если сделаю шаг назад.

— Хочу показать тебе, чего ты хочешь на самом деле.

— Нет!

Свешиваю голову и сжимаю челюсти, когда от соприкосновения с ее коленкой, которую она выставляет вперед, напряженный член вжимается в молнию джинсовых шорт. И это приносит мне охренительный дискомфорт. С глухим рыком выругавшись, приближаюсь к ее раскрасневшемуся лицу.

— Я уже говорила тебе… что ты слишком самоуверен… — она задыхается, позволяя почувствовать, как дрожит ее тело.

Усмехнувшись себе под нос, опускаю голову к длинной шее и вдыхаю аромат кокоса, исходящий от ее молочной кожи.

— Давай так, милая, — шепчу, едва не впиваясь губами в ее горло. —Если я доберусь до твоей сладкой киски и не получу ни капли того, что хочу, я сваливаю, — мой голос хриплый, а ладонь пробирается глубже, отчего Монашка дергается и еще сильнее сжимает меня ногтями. — Клянусь, я сделаю вид, что тебя здесь нет. Но если ты соврала мне, — не удерживаюсь и, лизнув чувствительный участок кожи, выдыхаю прямо в шею: — Я оттрахаю тебя прямо на этой яхте.

Она закусывает губу и, чтоб ее, я чувствую, как ее маленькая задница ерзает на стуле, будто пытается сломать мою зажатую между ног руку. Черт возьми, зараза даже не представляет, как охренительно опьяняет это движение, разливая горячее желание по венам.