Его голова поворачивается вслед за мной, до тех пор, пока не останавливаюсь в паре метров напротив. Рука, сжимающая в кулаке джинсы, опускается, как бы невзначай прикрывая пах.

Сощурив от солнца глаза, Стрельцов снова поворачивает голову и осматривается, очевидно, убеждаясь в том, что я не привела с собой компанию.

Я рада, что компании у нас нет, потому что теперь, когда знаю, как выглядит дорожка из темных волос на его животе ниже резинки трусов, мое тело настойчиво сигнализирует о том, что я рано собралась в монастырь.

Мое либидо не сдохло, и дело не в том, что я уже год не видела голого мужика, а в том, что Глеб Стрельцов смотрит на меня с прищуром, от которого мой азарт достигает критической отметки.

Вокруг его глаз собрались морщинки, на коже блестят капли воды.

— Ну и ну, какая встреча, — откидываю на лоб очки и склоняю набок голову, опуская глаза.

— Мое почтение, — кивает в этой солдатской сдержанной манере.

— Как дела? — бросаю на лежак свою шляпу.

Очки отправляю следом.

— Охеренно, — отзывается Стрельцов, оставаясь неподвижным.

Грубиян.

— Отдыхаете или «работаете»? — интересуюсь, цепляя пальцами край своего платья.

— Отдыхаю.

Стягиваю с себя платье, отбрасывая его на лежак.

Солнце мгновенно обжигает кожу, но еще сильнее ее жжет под прицельным огнем глаз моего собеседника.

Глядя на него, вижу, как дергается кадык на мощной шее и как напрягается рука, сжимающая джинсы.

Позволяю ему изучить себя без спешки.

Разрешения он не просит. Опускает глаза и пялится на мою грудь в бледно-розовом лифчике, который оставляет очень мало простора для воображения, потому что он почти прозрачный. Стринги из того же комплекта, и капитан Стрельцов незамедлительно знакомится с тем, что у меня ниже талии, после чего снова переводит взгляд на мою грудь.

То, что он выглядит слегка диким, посылает дрожь по животу.

Может, и не стоит дразнить здорового голого мужика, но даже если бы он был полностью одет, я бы не заставила себя пройти мимо.

На его скулах проступают желваки, а на моей коже мурашки.

Облизнув губы, он хрипло говорит:

— Три — ноль.

— Мы что, вели счет? — осведомляюсь, забрасывая за голову руки и собирая со спины волосы.

— Да, — бормочет рассеянно. — И он не в мою пользу.

Прячу улыбку.

Сбросив с ног сланцы, пожимаю плечом:

— Не отчаивайтесь. Я беру пленных, так что жить будете.

— По ощущениям, я могу сдохнуть прямо сейчас.

Метнув взгляд на его лицо, вижу, что зрачок почти поглотил ультрамариновую радужку. Опасный взгляд моего пленного гуляет по моему телу, а все его тело заметно напряглось.

Черт…

По животу вихрем проносится возбуждение. Взгляд падает на его пах, который теперь он сжимает вместе с джинсами. Я достаточно взрослая, чтобы понять — запихнуть себя в них ему будет крайне сложно, потому что у него эрекция.

Кажется, впервые за многие годы к моим щекам приливает кровь.

— А это что, смертельно? — смотрю в его лицо.

— Это приятно, — сверлит меня почерневшим взглядом.

На секунду я забываю о том, что мое кредо — всегда оставлять последнее слово за собой, и решаю трусливо сбежать, потому что в двух метрах от меня находится здоровый, голый и, без сомнения, возбужденный мужик, оставаться к этому факту равнодушной у меня не выходит. Его энергия слишком осязаемая и… мужская…

Отвернувшись, направляюсь к воде.

Наплевав на то, что не собиралась мочить волосы, ныряю прямо с головой и двигаюсь, не дыша, столько, сколько позволяют легкие.

Мне не нужен любовник.

Еще один случайный мужчина, который не знает обо мне ничего, кроме того, что я позволю ему узнать. Это безопасно. Это удобно. Это то, чем я занималась все те годы, пока пыталась забыть глаза и губы Миллера, — трахалась с мужиками, которых держала подальше от своего сердца и от своей реальной жизни. Я занималась этим до тех пор, пока после таких встреч мне не начало хотеться курить и реветь. Когда это желание стало перманентным, я просто перекрыла эту улицу. То, что в двадцать пять вызывало любопытство и возбуждение, в двадцать девять стало херней, от которой хочется отмыться.