– Знаешь, это слишком далеко. Другой конец Москвы, точнее, Подмосковье. Думаю, в твоем возрасте не стоит так напрягаться. Наоборот, отдыхать больше… Давай уже как договорились. – Иду на попятный.

При словах о возрасте Островский хмурится. Но отвечать на мои колкости не спешит. Лишь кивает. Помолчав немного выносит вердикт:

Ты права. Завтра срулишь, тем более хочу проследить, что ты Эльзе позвонила.

– Как скажешь, – вздыхаю. Подумаешь, переночевать в квартире сексуального незнакомца. Я умираю от усталости… вот только сна рядом с этим мужчиной у меня ни в одном глазу.

Звонит телефон.

– Да? Что? Да ты издеваешься, бл*дь! – восклицает в трубку Островский. – Че-ерт, меня это достало. Ничего не можешь разрулить, бл*дь! Сейчас приеду!

– Что-то случилось? – пищу тихонько – Островский в гневе довольно пугающее зрелище! Ноздри аристократичного носа раздуваются, глаза сужены и стреляют серебряными стрелами в невидимого противника.

– Смена плана, – бросает коротко. – Придется кое-куда заехать.

Молчу в ответ. Вижу что он напряжен и слегка взволнован.

Через десять минут останавливаемся возле ночного заведения с яркой неоновой женщиной на крыше.

– Это что, ночной клуб? – спрашиваю, а голос слегка дрожит. Заведение больше бордель напоминает, совершенно не вяжется со стилем Островского и вызывает ощущение опасности.

– Ага. Пошли.

– Может я в машине подожду? – спрашиваю робко.

– Не-а, поверь, со мной тебе безопаснее. А ты довольно милая, когда трусишь.

Он что, комплимент мне сделал? Чувствую, что краснею, щеки прямо горят. И речь на пару секунд пропадает, поэтому не нахожу ничего лучшего как покорно семенить за Островским к входу в здание. Нас пропускают без единого вопроса – при виде моего названного «дядюшки» охранники на входе вытягиваются по струнке.

Зайдя в помещение оказываемся в просторном зале, повсюду столики, впереди сцена, все как положено, с занавесом, вот только несколько пилонов на ней говорят о том, что это стриптиз клуб, который сейчас пуст. Следуем по узкому коридору с кучей дверей – от всей души надеюсь, что это все же не бордель и умираю от любопытства что мог забыть здесь такой мужчина как Алекс Островский. Да, имя Алекс – так его Глеб назвал, гораздо больше ему идет нежели дядя Саша. Слишком изысканный мужик… Ну вот я опять за старое, то бишь за комплименты да любование этим типом, которому я наверняка как кость в горле.

Островский толкает дверь в конце коридора, и мы оказываемся в просторном, но довольно захламленном помещении с двумя малюсенькими окошками, загибающимся огромным фикусом, большим столом посредине, за которым сидит полная женщина. При виде Алекса она буквально подпрыгивает на месте. Открывает рот чтобы что-то сказать, наверное, поприветствовать – но не успевает издать ни звука.

– Что происходит, Мадлен? Разве я тебя поставил управляющей для того чтобы клуб не работал?

Ого! Мадлен, вот это имечко. Надеюсь, псевдоним. Еще сильнее борделем запахло… Выглядываю из-за широкой спины дядюшки чтобы получше рассмотреть даму со странным именем. Кричаще-яркое платье – на крупном орнаменте собраны самые броские цвета: оранжевый, фиолетовый, розовый. Маникюр – длиннющие ногти оранжевого цвета, на ногах тоже. Высоченные каблуки, высоко взбитые белокурые с отливом в пепельный волосы, большое колье на шее и серьги из стекляруса, достающие до плеч. Короче, колоритная барышня, которую я бы еще долго внимательно рассматривала, вот только тетка в ответ уставилась на меня. И тоже с большим интересом.

– Новенькая?