– Питание.

По правилам я должен закрыть заслонку и дождаться, пока давление внутри машины снизится. И, клянусь, это очень и очень правильные правила.

– Она потом раскочегариваться будет вечность, – ворчит Метелька, а я окончательно отрезаю машину от потока. И стравливаю пар. Резкий свист бьёт по ушам. Само собой, пар выносит и труху, и сила изнанки повисает под потолком. Это тут же привлекает теней. И Призрак, отталкиваясь от пола, взмахивает крылами.

А я вгоняю меж валов пару железных штырей.

Этого уже в инструкции нет, но бережёного, как говорится…

– Что тут происходит? – голос уже знакомый.

А тип без шубы.

Ну да, в цеху жарко. И трубы греют. И машины. И так-то работёнка физическая согревает.

– Камень, ваше благородие, – Метелька спешно сгибается в поклоне. – Попался вон. Если не достать, то поломит…

Я тоже спешу согнуться, но взгляд сам цепляется не за этого, нового управляющего, а за Воротынцева. Надо же, как близко.

Руку протяни…

Или вот не руку. Убивать можно по-разному.

Глава 3

Молодому купеческому товариществу требуются крепкие мужчины в возрасте от 16 лет для вольного артельного промысла. Умение владеть оружием приветствуется. Заработок – от 100 рублей в месяц. Медицинское обслуживание. Страхование жизни и здоровья.

Сплетникъ

– Камень? – переспрашивает он. – Могу я взглянуть?

И не дожидаясь ответа, отодвигает, что этого управляющего, что Прокофьева. Сам же легко запрыгивает ко мне. От Воротынцева воняет кёльнской водой. И весь он такой вот…

Такой.

Как Мишка при первом нашем знакомстве.

Сразу видно – аристократ. Рубашечка беленькая, костюмчик по фигуре шит, посадки идеальной. Обувь, правда, уже не блестит, а волосы – вполне. На пробор разобраны, смазаны бриллиантином и уложены по моде, лёгкой волной.

Над губой усики, реденькие, но есть.

– И откуда вообще этот камень взялся? – в глубины машины Воротынцев глядит с немалым интересом и слегка морщится, то ли от пыли, то ли силу, которой от механизма фонит конкретно так, чувствует.

– Да ясно же, сами бросили, чтоб не работать, – управляющий морщится, но тоже лезет. Ему, в отличие от Воротынцева, костюмчика жаль. Но и отстать от хозяина он не может. Вот прётся, при том нас с Метелькой взглядом прожигает и явно запомнит.

– Мы получаем сырьё без предварительной очистки, – Прокофьев лезть не стал. И места мало, и смысла коленца выписывать никакого. Вот и стоит в стороночке, но пояснения даёт. – Хотя камни встречаются не так и часто.

– И что нужно делать?

Надо же, какое искреннее любопытство. Хотя вот платочек достаёт и к лицу прижимает. Пахнет от станка своеобразно.

– Достать, само собой. Эй ты, лезь, – тросточка нового управляющего толкнула меня в плечо. И вот немалых сил стоило удержаться, не перехватить её.

Спокойно.

Всё одно ведь собирался камень доставать. Вот и поднимаюсь, переваливаюсь через край, находя махонькую приступочку, которую оставили изнутри как раз для таких случаев. Ну и ещё когда машину моют, тоже пригождается. Но это по словам Филимона происходит редко. Сама приступка не сказать, чтоб надёжная, даже под моим весом скрипит, и ноги на ней едва вмещаются, а Метелька уже подаёт крюк. Машина разогрета и металл ручки, за которую по задумке конструктора надо придерживаться, обжигает ладони. Терплю. Камень получается зацепить на сразу. Он, поганец, крепко застрял между валов, и крюк то и дело соскальзывает.

– Вот о чём я вам говорил, – новый управляющий снова тычет в спину. – Это просто наглядная демонстрация того, как бездарно…

Камень грохочет, перебивая вдохновленную речь.