Нам ехать два дня. Интересно, а спальные места здесь как? Подозреваю, что совсем не так, как дома.

– Как-то непривычно… – господин осторожненько опустился на краешек скамьи. – Обычно я вторым классом путешествую, но вот сегодня, представляете, сказали, что мест нет! Но обещали, что на следующей станции кто-то выходит, и место образуется. Нет, ну вот как так-то? Я ж по делу государственному, а не по какой прихоти. Они же мне – мест нет!

И в голосе его послышалось искреннее возмущение.

Я подвинулся и Метельку дёрнул, который подсел поближе. Мелькнула мыслишка, что этот господин не просто так объявился, что он в своей гладкости и неказистости, просто притворяется, а на самом деле – это шпион, Сургатом посланный.

Или Синодом.

Нет, этак недолго форменным параноиком стать.

– Случается, – Еремей окинул господина взглядом. – Еремей. Волков. Воспитанники мои.

Имён называть не стал.

– Какие очаровательные отроки… сироты? Ах, простите… Лаврентий Сигизмундович Тоцкий. Титулярный советник. А вы из военных будете?

Вагон продолжал наполняться людьми. Мимо прошествовало семейство, возглавляемое лохматым мужичком в высокой шапке и отчего-то – в шубе. За ним, склонив голову так, что и нельзя было разглядеть лица, семенила баба и четверо детей, старший из которых уже был изрядно выше матери. Женщина и дети волокли тюки, а один – и корзину, из которой вытягивалась змеиная шея гуся.

– Бывший. Вы не переживайте, Лаврентий Сигизмундович, – иным, спокойным тоном, произнёс Еремей. – Сейчас от людишки зайдут, обсядутся. Кто понизу, кто наверх залезет…

Вторые полки тоже имелись.

– Лишних не пустят.

– Это да… это конечно… всё одно суета несколько непривычна, – Лаврентий Сигизмундович открыл массивный саквояж и вытащил платочек. – Признаться, жалею, что в партикулярном путешествую. Глядишь, одел бы мундир, оно бы и уважения прибыло, пусть даже ныне и без него дозволено, ежели в дороге-то. Хотя, конечно, странно, что не пустили. Мол, мест нет. Я же вижу, что два вагона второго класса, а вместо третьего, который должен быть, синий прицепили. Сколь себя помню, то никогда-то на этом направлении отдельно первый класс не цепляли. Публики на него нет-с… а тут вот… и стало быть, во втором уплотнение приключилось. И мест нет-с. Я им, стало быть, как так-то? А мне – вот так. Я уж и в первый согласен был, только… тоже не пустили. Заявили, мол, либо оставайтесь и ждите завтрашнего, или езжайте третьим, а там, глядишь, случится оказия пересесть. Я и подумал, что ждать – оно как-то вот неправильно. Меня встречать будут. Люди. Неудобственно получится. Вот и рискнул… до следующей станции. А представляете, меня там ещё, на перроне, какая-то… особа женского полу обложила матерно!

В его голосе было такое искреннее удивление, что Метелька скривился, с трудом смех сдерживая.

– А ещё один в спину пихнул, так едва ли не под колёса! Этак до беды недалеко. Возможно, вы слышали? В прошлом месяце человек один так под поезд и угодил. Правда, обходчик и нетрезв был, но… боюсь я ездить.

– Почему? – не удержался я.

– Так ведь… если представить… вот эта вот конструкция вся, она ж ненадёжна. Громыхает и железо… и аварии… вы вот страховались?

– Нет, – за меня ответил Еремей.

– А я всегда-с… всегда-с страхуюсь. Покупаю прямо в кассе и с билетом. Очень удобственно. И ежели чего, то матушке моей хоть какое вспомоществление выйдет.

– Чего? В смысле, вы сказали «ежели чего». А чего может быть? – мне сложно удержаться от вопросов.

– Всякое, молодой человек. Всякое. Вот взять хотя бы кукуевскую катастрофу? Слыхали?