Рефлекторно озираюсь по сторонам в поисках журналистов. Я, конечно, не звезда первой величины, и обычно спокойно хожу по улицам. Но я знаю, как работает медиа бизнес — после вчерашнего скандала они так быстро не оставят меня в покое.

— Возьмем кофе с собой, хорошо? — говорю осторожно, стараясь не выдать внезапной паники, но он все понимает.

— Хорошо. Подожди меня в машине, — он передает мне ключи от своего огромного джипа. — Тебе как обычно? — он спрашивает о кофе.

— Да, благодарю.

Я разворачиваюсь к парковке, Дан — к входу в кофейню. И снова мне на ум приходит сравнение с двумя незнакомцами. Как же это больно…

— Ты видела записку? — спрашивает Богдан, передавая мне в руки картонный стаканчик с латте. Наши пальцы касаются друг друга, что отдается внутри меня теплой волной. Но я быстро одергиваю руку. — Ты не отвечала на звонки и сообщения, так что я решил пойти традиционным путем.

— Я видела, — произношу тихо. — Я не смогу. У меня другие планы.

— Какие? — хмурится он.

— Не такие, какими были твои, когда тебя застукали с Эльзой, — не упускаю шанса уколоть его.

Дан явно не ожидал от меня такой резкости, потому что его лицо становится мрачным и угрюмым.

— В другой день?

— Это не имеет смысла, Дан. К чему сейчас эти демонстративные жесты? Цветы, ресторан… — я останавливаюсь, чтобы перевести дыхание.

— Если это не имеет смысла, почему ты решила поговорить со мной? В чем подвох, Лина?

— Даже осужденному дается последнее слово, — бросаю равнодушно, хотя внутри все закипает от смешанных эмоций.

— У меня с ней ничего нет, — почти по слогам произносит мой муж.

— Это фотошоп? — прищуриваюсь я.

— Нет, я действительно находился в компании Эльзы, — сдержанно отвечает Богдан.

— И как? Понравилось? — сердце в груди ускоряет свой ритм. — Хотя стой, можешь не отвечать.

— Я был там, но между нами ничего не было. И не может быть, Лина, — он опускает ладонь на мою руку, но я резко вырываю ее.

Глаза щиплет от непрошенных слез. Дан делает глоток из своего стакана, а я опускаю взгляд на свой, тем самым подавляя эмоциональный порыв.

— Богдан, а ты вообще видел те снимки? — спрашиваю я.

— Я согласен, на них все выглядит неоднозначно…

— Неоднозначно? — морщусь я. — Там все более чем очевидно.

— Ты же знаешь, как журналисты любят интерпретировать все по-своему. Не тот ракурс, не то положение ног, рук, головы… И имеем мы то, что имеем.

— Ты встречался в гостинице со своей бывшей, Богдан, — выпаливаю я. — О какой интерпретации ты говоришь? Ты находился с ней в одном номере ночью. Что вы там делали?

— Ночью я спал. Один, — уточняет он. — С ней мы виделись вечером. Не более десяти минут.

— Зачем тебе вообще понадобилось с ней встречаться? — я непонимающе качаю головой. — Что-то я не ухожу от тебя ночью и не бегу к своим поклонникам.

— А их так много? — хмурится Царев.

— Давай только без приступов ревности, хорошо? В нынешней ситуации это как минимум смешно, — холодно произношу я. — А как максимум невозможно.

— Лина, между мной и Эльзой ничего не было и нет. Да, мы общаемся. На это есть веская причина, — в его взгляде как будто мелькает сожаление. Или же я хочу видеть то, чего на самом деле нет.

— Какая же? — склонив голову набок, спрашиваю я.

— Я не могу сказать. Пока не могу.

— То есть ты мне не можешь называть причину, но втаптывать меня грязь — милости просим? — потрясенно выдаю на одном дыхании. — Мне вообще непонятна твоя логика. Я — твоя жена. И ты предпочитаешь, чтобы я плавала в этом дерьме, а Эльза вышла сухой из воды. Так, что ли?

— Нет, не так. С журналистами я все улажу. Сделаю заявление. Привлеку к ответственности всех, кто причастен к этому сливу. Подам заявление о клевете. Мои люди уже работают над этим. Чистят паблики. Затыкают рты всем, кто много говорит. Все, о чем я прошу тебя — это мне поверить, Лина, — говорит он серьезно. — И дать немного времени.