Гром

Мысли о древе желаний не покинули меня ни на следующий день, когда мы продолжили путь, ни еще через три. С Молнией мы с тех пор не разговаривали, она словно в невидимку превратилась.

Нутром я чуял, что был неправ, хотя обычно не обращал внимания на такие мелочи. Но сейчас в голове зудела эта заноза. Единственный способ унять зуд — выяснить, что за традицию я нарушил.

— Май, — я придержал лошадь, чтобы подождать мага земли.

Тот поднял на меня взгляд добрых светлых глаз.

— Слушаю, господин. Вы что-то хотели?

Я решил начать издалека.

— Ты ведь лучше меня разбираешься в растениях.

Тот скромно улыбнулся:

— Я люблю их с детства. Это моя родная стихия, моя кровь.

— Что ты знаешь о традициях, связанных с деревом шимме?

— О, их много, — он нахмурил лоб, вспоминая. — С чего мне начать, господин? Вас интересует что-то конкретное?

Перед глазами стояло лицо растерянное лицо госпожи Мирай, ее стремительно алеющие щеки. Обида и гнев во взоре.

— Что значит повязывание лент?

Май пустился в объяснения:

— Многие шиссаи верят, что если загадаешь желание и повяжешь ленту на дерево шимме, то боги непременно его исполнят. Сама же лента сгорает в лучах солнца, когда оно сбывается.

Это говорила и Молния. Звучит наивно, но разве можно винить людей в том, что они верят в сказки? А я, выходит, испортил ей весь ритуал. Отнял надежду на исполнение заветного желания.

— Есть и брачные обряды, — серьезно заявил Май.

— Правда? — я недоверчиво глянул в его сторону.

— Да, господин. Новобрачные приходят к дереву шимме, где невеста снимает с волос ленту и отдает жениху, а тот повязывает ее на ветке. Они загадывают, чтобы брак был долгим и счастливым и чтобы их не разлучили ни люди, ни боги. Если к рассвету лента сгорит — так и будет. Важно только, чтобы лента принадлежала именно девушке, — маг земли наставительно поднял вверх указательный палец. — Чтобы она ее долго носила. И чтобы та была дорога ее сердцу.

Вот почему Молния так разозлилась! Я не только отнял ее желание. Все выглядело так, словно мы, как юные новобрачные, только что побывали в храме, а потом пришли к священному древу просить богов о милости. И все это, учитывая наши «высокие» отношения.

Глупо вышло, признаю.

— И что? Такие браки самые крепкие?

Май, кажется, что-то заподозрил, но тактично ответил:

— Знают только боги. Я тоже загадал желание под этим деревом и повязал на его ветвь ленту.

— Ты веришь, что дерево, растущее на вражеской земле, исполнит твое желание? — я скептически приподнял бровь.

Май есть Май. Все время витает в облаках, забывая о реальности.

— Какая разница, господин? Все мы дети одной земли, — произнеся это, он умолк. Молчал и я.

У древесных и земляных магов особая философия. Эти стихии считались самыми миролюбивыми, как и люди, ими владеющие.

— Спасибо. Это было очень познавательно.

Парень спрятал улыбку, низко наклонив голову.

— Обращайтесь, если что-то будет нужно. От наставника у меня нет секретов.

Меж тем мы приближались к южным границам Шиссая. Горы сменились равнинами и лесами, пейзаж стал более привычен глазу.

Впереди раскинулось озеро Тамзи — знаковое место для многих из нас. Чуть больше двух месяцев назад битва на его берегу унесла жизни двадцати молодых магов Сеттории.

А я впервые встретил Молнию.

***

Молния

— Чего такая задумчивая, сестренка? Что тебя гложет? — сзади, пожевывая травинку, подошел Искен.

— Я такая же, как всегда. И разве у меня не может быть причин для раздумий?

По правде говоря, причин этих — море. Но все так или иначе сводилось к одному и тому же человеку. Все нити вели к нему.