Детей, кстати, я никогда не трогал. В отличие от ее родни.

Я замедлил дыхание и прикрыл глаза, чтобы унять волну злости. Призраки войны, взаимная ненависть и ярость еще слишком сильны. Сколько лет должно пройти? Позволят ли нам все забыть?

С каждым шагом мы приближались к Сеттории. Шиссай всегда казался мне мрачным и неприветливым краем: бурлящие реки, острые камни, туман. Но сегодня вышло солнце. Первое весеннее солнце, которое я увидел под этим небом.

Мой отряд повеселел, усталые лица разгладились. Каждый предвкушал встречу с родными.

Я перекинулся взглядами с Лу, и тот кивнул. Этот парень обладал редким родовым даром — мог считывать воспоминания, заглянув в зрачок своей жертве. Но он был слишком молод и неопытен, поэтому получалось только с обычными людьми. А врожденная защита магов не позволяла проникнуть в их память.

Ничего, все юнцы взрослеют и набираются опыта.

Лу обошел Дворец Молний, как тень, заглядывая в глаза слугам, нянькам, поварам. Собирал все что мог, и среди этих крупиц я нашел сведения о Мирай О-Таари.

К примеру, никто никогда не видел ее мать, а ее отец явился из дальнего странствия с маленькой дочерью на руках. Говорили, та женщина была простой наложницей с дальних островов.

Молния начала тренироваться рано, и слуги замка чаще видели ее на тренировочном поле, чем в детской. Она водила близкую дружбу с внуком Главы — Рэйдо. А в тринадцать ее отправили на один из фронтов. Шиссай тогда воевал и с нами, и с огневиками.

Она редко появлялась во Дворце Молний, о ней было известно до смешного мало. Но я чувствовал, что в ее прошлом есть тайна. Тайна, которую и она, и ее род тщательно скрывают.

Я обернулся и сразу напоролся взглядом на госпожу Мирай. Она о чем-то беседовала с Маем Бунье и сейчас мало напоминала себя обычную. На губах играла легкая улыбка, на щеках — румянец, глаза опущены. И это было слишком странно и даже слишком… по-женски.

Должно быть, все дело в Мае. Его характер полностью соответствует имени — «Цветущий». Он может обаять кого угодно, даже Молнию.

Я хмыкнул и отвернулся.

Надо сказать ему, чтобы не обольщался. Я видел настоящее лицо этой женщины. Сейчас на ней просто маска, необходимая для выживания.

После дня пути я велел разбить привал на вершине пологого холма. Магам и лошадям требовался качественный отдых, впереди самые неспокойные отрезки пути.

Солнце садилось, делая горизонт алым. Поднялся ветер.

Я сорвал перчатки и сунул за пояс, сжал и разжал пальцы. Скорее бы домой. Я так давно не был в Сеттории!

Вдруг спину прожег чей-то пристальный взгляд. Я обернулся.

Она шла быстро и решительно.

«Не зря ее прозвали Молнией», — мелькнула мысль.

Глаза госпожи Мирай взволнованно блестели, губы были плотно сжаты. Вот она остановилась напротив меня, словно налетела на преграду. Сделала глубокий вдох. Каждый раз, говоря со мной, Молния преодолевала сама себя — это было заметно. И сейчас собиралась с силами, прежде чем произнести:

— У меня есть одна просьба. Прошу выслушать.

***

Молния

В стороне от стоянки, у подножия холма, росло дерево шимме. Я узнала его по широкому приземистому стволу и узловатым ветвям, раскинувшимся во все стороны подобно крыше. Они не успели покрыться листвой, но кто-то уже повязал ленты — яркие полоски ткани колыхались в такт дуновению ветра.

Леи, моя первая и единственная подруга, верила в его силу. Однажды наш отряд проходил мимо древа шимме, Леи сняла с волос ленту и повязала на ветку, сказав, что когда лента сгорит, желание исполнится. Парни ее тогда обсмеяли, мол, только простолюдины верят в такие глупости. Я вступилась за подругу и тоже получила словесных тумаков.