Я скрестила на груди руки.

– Можно подумать, ты знаешь больше летописцев!

– Я знаю правду, принцесса. А её в летописях Вардара немного. Любят здесь всё приукрашивать в угоду собственным интересам. Скоро уже начнут говорить, что в Алом году Леты сами на себя напали и истребили.

Я покраснела.

– Тогда всё было неоднозначно…

Тихий рассмеялся с какой-то странной злобой и отошёл от меня.

– Всё ясно. Дитя ты и есть. Слушаешь только то, что старшие говорят, не подвергая информацию пристальному анализу.

– Можно подумать, ты там был! – покраснела я.

– Я знаком с людьми, потерявшими в том противостоянии свои семьи. – Он посмотрел мне в глаза остро и строго. – Всех своих близких. И то, что некоторым удалось выжить и начать возрождать род – не иначе как чудо богов. Если они здесь, в Вардаре, вообще остались.

– Как ты стал рабом? – вырвалось у меня. – Как вообще выживал у разных хозяев? Совершенно не умеешь почтительно обращаться с теми, кто… то есть с той, которая…

– Изо всех сил изображает из себя госпожу? – с улыбкой подсказал он. – Давай признаем, Чара: у тебя слишком уж доброе для принцессы сердце, и, как бы ты ни грозилась, а наказывать меня за подобную манеру общения не станешь.

– Ты не можешь произносить моё имя больше трёх раз за день, учти!

Он снова смешно приподнял бровь.

– Почему именно три?

– Потому что имя человека, произнесённое слишком много раз вслух, приманивает тёмные силы, а три – оберегающее число!

Тихий неожиданно посерьёзнел.

– Ты действительно сильно боишься той тьмы?

– Да. Но делиться с тобой подробностями уж точно не буду. И вообще, мне уже пора. Я пришла лишь для того, чтобы спросить про цветы, и… Подожди-ка. – Я посмотрела на него хмуро. – У тебя глаза были карие, а теперь стали серыми! Как так?

– Я – эоформ. В зависимости от чувств, магии и погоды, мои глаза меняют цвет. Да и не только глаза, если уж на то пошло.

– Никогда о таком не слышала… Даже в книгах не читала!

– Получается, я удивил тебя уже трижды, принцесса. Тебе нравится удивляться, поэтому ты так непринуждённо со мной беседуешь снова и снова?

Не знаю, почему, но мне вдруг захотелось жёстко поставить его на место.

– Мне нравится, – ледяным голосом сказала я, – когда названные рабами ведут себя уважительно в присутствии господ. Больше никаких простых бесед наедине у нас не будет, Гром, и лучше отпусти на пустошь своего зверя. Если Грейв узнает – тебя уж точно побьют, а стрикса пристрелят.

– Понял, – кивнул он. – В таком случае, поторопись спуститься во двор, госпожа. Кажется, я слышал звук рога, а это может означать только прибытие гостей. Не думаю, что тебе будет и дальше интересно общаться с невоспитанным рабом, когда на пороге дома раскрасавцы-женихи…

10. Глава 10

Я вышла из башни, сердитая и на Тихого, и на себя. Почему меня к нему как волшебной нитью тянуло? Но мысли о своенравном невольнике очень скоро отошли на второй план – оказывается, к нам пожаловали неожиданные гости, и мама уже спешила навстречу родному брату: коренастому мужчине в зелёном плаще.

– Дорогой мой Эрнак, счастлива приветствовать тебя в нашем доме!

– Дорогая моя Цилла, я рад быть вашим гостем, – улыбнулся дядя, сжимая её руку. Его голубые глаза светились невыдуманной нежностью – мама говорила, что в детстве они были очень близки. – Да не угаснет над этими землями благословенное светило!

Они обнялись, мама одним кивком головы отправила слуг селить воинов, сопровождающих дядю, в свободные комнаты, а Эрнак посмотрел на меня.

– А эта красавица – неужели моя племянница Чара?