И в настоящий момент в нем нуждалась Кассиопея.

– Я отправляюсь в Антверпен, – объявил Малоун.

Иван расправлялся с последней рыбиной.

– И что делать, когда ты приезжаешь туда? Ты знаешь, где искать?

– А ты?

Оторвавшись от тарелки, Иван улыбнулся. Между его бурыми гнилыми зубами белели кусочки рыбы.

– Я знаю, где есть Витт.

Кассиопея задумалась над тем, что сказал Виктор про пропавшего ребенка Льва Соколова.

– На кого ты работаешь? – повторила свой вопрос она.

– Покинув Среднюю Азию, я направился на восток и в конце концов оказался в Китае. Здесь я нашел множество возможностей для трудоустройства.

– Не сомневаюсь, особенно если речь идет о таком лживом, вероломном подонке, как ты.

Он покачал головой:

– Не могу поверить, что ты так ко мне относишься. В Средней Азии я лишь выполнял свою работу. Причем выполнял ее очень неплохо. Все поставленные передо мной задачи были успешно решены.

– Но меня чуть не убили. Дважды.

– Вот ключевое слово. «Чуть». И опять же, я выполнял свою работу.

Кассиопея поняла, что он упорно уклоняется от ответа на вопрос.

– На кого ты работаешь?

– Скажу тебе правду. На Карла Тана.

– Вижу, ты сделал шаг вниз. От президента среднеазиатской республики к второму человеку в Китае.

– Он хорошо платит, медицинское обслуживание и стоматология плюс трехнедельный оплачиваемый отпуск. В следующем году Тан собирается начать пенсионную реформу.

Его юмор Кассиопею нисколько не заинтересовал.

– Это ты два дня назад направил ко мне этих громил?

Виктор кивнул:

– Нам не хотелось, чтобы ты покинула Бельгию с тем светильником.

– Почему? Он ведь нужен Тану.

– Тан не собирается возвращать мальчишку Соколова. Поэтому он решил забрать светильник здесь.

– А почему бы ему просто не отправиться к Пау Веню самому? Или послать тебя? Почему я?

– Честное слово, не знаю.

Кассиопея продолжала держать пистолет направленным на него.

– «Честное слово»? Этих слов нет в твоем лексиконе. – Она посмотрела Виктору в лицо. – Ты меня пытал.

– Наоборот, я позаботился о том, чтобы тебя не мучили.

– А вот для меня все это выглядит иначе.

Его лицо смягчилось.

– Ты предпочла бы, чтобы тебя пытал тот, кто действительно хотел вырвать из тебя признание?

Виктор заметно изменился по сравнению с прошлым годом. Он по-прежнему оставался коренастым, однако копна неухоженных волос уступила место аккуратной линии над ушами. Широкий нос и глубоко посаженные глаза – влияние славянской крови – никуда не делись, но кожа стала более смуглой, чем была в Средней Азии. Виктору было лет сорок, не больше, и он сменил мешковатую одежду, скрывавшую плечи и руки, привыкшие к физическим упражнениям, на модные элегантные брюки и модельную рубашку.

– Где мальчик? – спросила Кассиопея.

– Соколов оставил русских с носом. Теперь он делает то же самое с китайцами. А это как раз те, с кем лучше не связываться, особенно с китайцами. Они убивают, не раздумывая, поскольку являются сами себе законом.

– Мы не в Китае.

– Но Соколов остается там. Тан его ищет. Полагаю, это ты укрыла Соколова, однако найти его – лишь вопрос времени. У Тана десятки тысяч шпионов, каждый из которых готов из кожи вон вылезти, чтобы порадовать первого заместителя председателя Госсовета КНР. Для нас с тобой места в общей картине нет.

Кассиопея в этом сомневалась.

– Какую работу ты выполняешь для Тана?

– Он нанял меня прошлой осенью. Ему был нужен человек, не связанный с Китаем, а я как раз оказался без работы. Это задание Тан мне не поручал до тех пор, пока я не услышал, как упомянули твое имя. Когда я объяснил, что нас связывает – немного подправив факты там, где это было необходимо, – Тан направил меня сюда.