– Мы не сможем договориться с тобой таким образом. Говори правду! Мне придется тебя посадить в яму к Изяславу Давидовичу. Не за ним ли ты пришел? – сказал я, изучая реакцию родителя.

И все равно меня не покидало впечатление, что Богояр засланный казачок, а главная цель – это князь, томившийся у меня в зиндане. Хотелось верить в иное, но другие мотивы требовали более существенных доказательств. Ради князя убить с пару десятков воинов для хорошего спектакля уже не казалось чрезмерной платой.

– Нет, я с тобой… – сказал Богояр и замялся, размышляя, стоит ли продолжать говорить, решил, что стоит. – Не все гладко в Галиче. Ушла дружина и сам Володимирко здесь, городской люд Галича, да и Звенигорода, при поддержке Переславльских торговых гостей, подготовили бунт. Как бы не сложилось, но возвращаться обратно, в Галич, уже нельзя. Проиграет Владимирко, так ослабнет, будет без дружины. Ну а выиграет, так не пустят его обратно. Если что, так галичане мадьяр с ляхами призовут в помощь.

Очень интересная информация. Она важна уже потому, что Русь может лишиться Галича с иными городами княжества. А это ну никак не входило в планы. Сразу же начинать войну против венгров и поляков не с руки, пусть даже первые сейчас вассалы Византии, а вторые переживают период большой междоусобицы.

– И ты подумал, что можешь прийти ко мне и получить земли замест тех, что ты лишишься? Может для этого ты и присылал мне обоз с солью, дабы умилостивить. Хотел заставить почувствовать меня должником? Если так, то мой отец лучший из всех плутливых людей Руси, – усмехнулся я.

– Я могу быть полезным. Ты же не думаешь, что те двадцать телег, что я привез с собой в твои укрепления – это весь мой скарб? Нет, сын, я был готов уходить из Галича, хоть к тебе, хоть куда. И серебра, соли, тканей, всего хватит для доброй жизни. А еще, у меня есть договоренности с мятежниками Галича, я им помог, а они обещали не трогать мои соляные копи и земли, – Богояр пристально посмотрел мне в глаза. – Ты МОЙ сын. Тебе наследовать. Более жениться не желаю, я смерти ищу на поле боя, но хочу, дабы ты все знал и понимал, и принял меня.

– Отец, избавь меня от этих слов, в которые я не верю, слишком многое было сделано… ты мать мою убил! – последнюю фразу я выкрикнул нарочито громко, так как понимал, что рядом, за спиной, на небольшом расстоянии, находился Алексей.

Дядя не должен был слышать весь разговор, но главное, что я осуждаю своего отца, он знать должен. А вот что именно делать с Богояром, я уже знаю. Мне нужны люди, которые могли бы продолжать экспансию Братства. Можно послать отца к черемисам, чтобы там, создав острог-базу, собирать с них дань.

Это очень даже вероятно. По сути, как я узнавал, что черемисы, будущие марийцы, давали дань булгарам, но Булгарии сейчас перекрывают наиболее перспективный путь к черемисам, по Волге и ее притокам. Нижний Новгород нужен и для этого. А через леса далеко не к каждым марийским племенам можно будет пройти. Да и придется Ручи либо заключать серьезнейший договор с Булгарией, либо готовиться с ними сражаться за Волгу и право по ней торговать с Хорезмом, как и с другими азиатскими, ближневосточными регионами.

– Ты будешь на передовой, – я сделал вид, что мне тяжело принимать решение и что мой вердикт скорее в пользу Богояра. – Докажи, что ты со мной. Много, отец, очень много, ты предавал. Так что и клятв от тебя я не жду, не ценишь ты их.

– Не забывайся! Ты мой сын и долж… – Богояр“включил» того самого «отца», которого я знаю благодаря доставшейся памяти реципиента.