– Меня тогда допрашивали – вы помните?

– В качестве главного подозреваемого, – уточнил Ребус, слегка кивнув.

– Может, пошла напилась где-нибудь, нарвалась на гопника…

– Мы обошли сотни пабов, Питер, показывали ее фотографию, разговаривали с завсегдатаями.

– Могла подсесть к кому-нибудь на дороге, уехала в Лондон, а там ищи-свищи.

– В Лондон, где у нее никого нет? Ни разу не сняла деньги со своего счета в банке? – Ребус недоверчиво покачал головой.

– Я ее не убивал.

Ребус демонстративно поморщился:

– Питер, мы же с тобой толкуем с глазу на глаз. На мне нет микрофона, никакой аппаратуры. Этот разговор нужен мне исключительно для моего душевного спокойствия, только и всего. Если ты мне скажешь, что привез ее сюда и закопал, – тут и делу конец.

– Я думал, вы больше не работаете по нераскрытым делам.

– Ты где это слышал?

– Эдинбургское отделение закрывается, реформируется.

– Точно. Однако не все информированы, как ты.

Мейкл пожал плечами:

– Газеты читаю.

– И особенно интересуешься работой полиции?

– Я знаю, что у вас там реорганизация.

– И откуда такой интерес?

– Вы забыли, что у меня с вашей конторой давние отношения? Если уж мы об этом заговорили – вы почему не в отставке? Вам уже давно пора на пенсию.

– Я и вышел в отставку – отдел по расследованию нераскрытых преступлений как раз и был командой отставников, у которых еще чесались руки найти ответы. И ты прав: портфель наших нераскрытых дел передали в другое подразделение. – Лицо Ребуса теперь было всего в нескольких дюймах от лица Мейкла. – Но я никуда не исчез, Питер, я здесь, и, если бы мне не помешали, не забрали дело, я добился бы пересмотра. Но ты же меня знаешь. Если я что начал, то доведу до конца.

– Мне нечего сказать.

– Ты уверен?

– А что, размажете меня по стенке? Снова пошлете в нокаут? Ваша контора этим славилась…

Но Ребус его не слушал. Его внимание переключилось на мобильный телефон, зажатый в правой руке Мейкла. Он выхватил мобильник – увидел, что включен диктофон. Мрачно ухмыльнувшись, Ребус зашвырнул мобильник в кусты можжевельника. Мейкл жалобно вскрикнул.

– Так дальше и будешь жить, Питер? – сказал Ребус, гася окурок о стену. – Вечно озираться, не идет ли за тобой кто-нибудь вроде меня? Вечно бояться, что в один прекрасный день собака возьмет след и начнет копать там, где ей копать не следует?

– У вас ничего нет, и сами вы никто, – отрезал Мейкл.

– Ах, как ты ошибаешься! Значит, вот как обстоят дела: ты у меня на крючке. – Палец Ребуса уткнулся в грудь Мейкла. – И пока твое дело не закрыто, советую меня опасаться. – Он резко повернулся и пошел через ворота прочь.

Мейкл смотрел, как Ребус сел в машину и завел двигатель. «Сааб» рванулся с места, выплюнув из выхлопной трубы облачко дыма. Чертыхаясь себе под нос, Мейкл начал продираться через можжевельник в поисках телефона.

Прощальный обед главный констебль территориальной полиции Лотиан и Границы давал в управлении на Феттс-авеню. Он получил новое назначение к югу от границы, и все терялись в догадках, займет ли кто-нибудь ту должность, которую он освободит. Восемь региональных подразделений шотландской полиции предполагалось вскоре преобразовать в нечто под названием Полиция Шотландии. Шефом этой новой структуры был назначен главный констебль Стратклайда, а семеро его коллег одного с ним статуса подыскивали себе другие должности.

В попытке придать обеду видимость праздника в столовку приволокли два баннера, ленточки, даже с дюжину воздушных шаров. На столах бумажные скатерти, вазочки с чипсами и орешками, бутылки с вином и пивом.