– Ты считаешь, что в машине она была не одна, – сказала Кларк.

– Я думаю, что и за рулем сидела не она, – ответил Ребус.

Старший инспектор Джеймс Пейдж слушал их доклад в своем крохотном кабинете, который раньше использовался как общая кладовка всего уголовного отдела. Полицейское отделение на Гейфилд-сквер являлось частью городского дивизиона «Б», но этот статус должны были вот-вот отменить, и Пейдж опасался, что и само отделение будет закрыто, расформировано, реорганизовано. Маленькая площадь снаружи представляла собой, в сущности, пятачок зеленой травы, на который нечасто заглядывала газонокосилка. Машины носились туда-сюда по Лит-уок, и от их движения дребезжали стекла. Впрочем, Пейджа это не заботило – в его кабинете не было окон.

– И каким же образом сапожок оказался на этом месте? – спросил он.

Ребус и Кларк стояли, потому что в кабинете было место только для одного стула – того, на котором сидел их начальник.

– Тот, кто сидел за рулем, сбежал с места происшествия, – пояснил Ребус. – Отсюда вытекают две версии. Согласно одной, девушка на какое-то время пришла в себя и перелезла на водительское сиденье.

– Зачем?

– Чтобы выгородить того, кто сидел за рулем. Чтобы мы решили, будто машину вела она.

Пейдж задумался.

– Так, а вторая версия?

– Водитель либо не терял сознания, либо пришел в себя раньше ее. Он, или она, запаниковал – уж не знаю, по какой причине, – и дал деру. Но перед этим отстегнул ее и перетащил на водительское сиденье.

– Забыв пристегнуть ее ремнем безопасности, – добавила Кларк.

– И вы все это выводите из того факта, что коричневый замшевый сапожок оказался не в той нише для ног? – Пейдж перевел взгляд с Кларк на Ребуса.

– Да, – ответила она.

– Ну, допустим, вы правы. И что это меняет?

– Водитель, возможно, был пьян или обкурился, – сказал Ребус.

– Или участвовал в противозаконных гонках, – сказала Кларк. – Или за ним гнались… Мы ничего не узнаем толком, пока не начнем копать. У Джессики квартира на Грейт-Кинг-стрит, она делит ее с кем-то по имени Элис или Элисон. Упоминался еще бойфренд.

Пейдж задумчиво почесал нос.

– Не хочется, чтобы кто-то думал, будто мы лопухи, – подсказал Ребус. – Один быстрый визит в ее квартиру может многое прояснить.

– Мы съездим туда сегодня вечером, – подтвердила Кларк. – Эта Элис или Элисон – студентка. Днем у нее, вероятно, занятия.

– Хорошо. – Пейдж принял решение. – Только объясните мне, пожалуйста: почему, когда вы двое беретесь за дело, – значит, жди заморочек?

– Это все она, – сказал Ребус, ткнув в Кларк пальцем.

– Это все он, – почти одновременно с ним сказала Кларк.

Выйдя за дверь кабинета начальника, оба сделали несколько глубоких вдохов. В ящике Пейджа дышать было нечем, но он себя там чувствовал прекрасно, словно дискомфорт для его жизнеобеспечения был то же, что для других кислород. Два констебля, Кристин Эссон и Ронни Огилви, заполняли какие-то бумаги. Кларк проверила, нет ли на ее телефоне посланий, а Ребус приготовил себе кофе.

– Молока нет, – предупредила его Эссон.

– Мы его столько потребляем, что пора бы скинуться и купить корову, – добавил Огилви.

– Заодно и травка на площади стала бы покороче, – согласился Ребус, выглянув в окно на Гейфилд-сквер. Оконная рама задрожала: внизу проехал грузовик.

Он спросил у Кларк, не вскипятить ли ей воду, но она грустно покачала головой:

– Нет, без молока не пью.

– У меня, кажется, где-то в ящике есть пакетик сухого молока, – сказала Эссон.

– Сухого? – переспросил Ребус. – У нас что – Вторая мировая? Мне казалось, мы на пороге рождения новой счастливой страны.