9. 9

Бездумно смотрю в одну точку. И когда машина трогается с места, и когда мы выезжаем на дорогу. Просто сжимаю плед.

Мыслей в голове совсем нет.

Не знаю, сколько проходит времени, по ощущениям определить невозможно. Настолько сильно смазывается восприятие реальности. Однако в какой-то момент охранник говорит:

— Мы на месте.

Поворачиваю голову. Смотрю в сторону. Через стекло видно вывеску клиники. На улице хлопьями кружит снег.

Машина притормаживает. Крепче стискиваю плед.

— Я вас проведу, — говорит охранник. — А потом отвезу домой. Только скажите мне адрес, куда нужно.

Киваю.

Он выходит из машины, открывает мне дверцу.

Помедлив, шагаю на улицу.

Охранник пробует помочь, протягивает руку. Но я отрицательно качаю головой. Нет, сейчас меня трогать не надо. И вообще — не надо.

Он же столько лет работал на Якубова. Знал, что происходит за воротами того проклятого особняка…

Обрываю мысль.

Сейчас об этом думать нельзя. Снова начинает накатывать.

Охранник провожает меня дальше. Вскоре рядом появляется врач. Несколько формальных фраз — и вот я уже в палате, где начинается обследование.

Взгляд падает на зеркало.

Застываю.

Моя щека… выглядит так себе. Синяк уже начинает прорисовываться после удара Якубова. И на другой щеке несколько заметных ссадин. Подхожу ближе, подвисаю, изучая себя. Невольно дотрагиваюсь пальцами до отметин.

Морщусь. И щеку тут же простреливает.

Поворачиваю голову, вижу запекшуюся кровь чуть выше виска.

Это отсюда Якубов в порыве гнева выдрал клок волос, когда тянул меня за собой.

Перед глазами мелькают кадры недавнего кошмара. Сердце судорожно сжимается на каждой новой вспышке, прорезающей сознание.

— Простите, мне необходимо взять кровь на анализ, — раздается женский голос неподалеку.

Поворачиваюсь, с недоумением смотрю на девушку.

Она тоже смотрит на меня. И хоть старается не подать виду, будто что-то не так, но все же в ее глазах мелькает тень, которую невольно успеваю поймать.

Зачем брать кровь, если…

Но это видимо, часть стандартной процедуры.

Осмотр проходит быстро. А дальше мне выдают какие-то лекарства. Рану на голове обрабатывают, заклеивают повязку. Так же и на ссадины накладывают какую-то мазь, закрепляют небольшую повязку поверх.

А еще, неизвестно откуда, но тут вдруг берутся какие-то вещи.

— Это для вас передали, — замечает медсестра.

Длинное вязаное платье. Белье. Обувь. Все моего размера. Новое.

И — моя сумочка, мой мобильный телефон.

Переодеваюсь. Выхожу из палаты.

Снаружи меня ожидает охранник.

— Куда вас отвезти? — спрашивает.

Называю адрес съемной квартиры.

Вообще, обещала родителям приехать к ним после корпоратива. Но в таком виде точно ехать нельзя.

Когда мы подъезжаем к подъезду, водитель собирается провести меня до квартиры.

— Нет, не надо, — выдаю тут же. — Я сама.

Он кивает.

А я с трудом подавляю новый всплеск эмоций внутри. Ощущаю, как все сильнее и туже закручивается пружина.

Выдыхаю лишь, когда оказываюсь в своей квартире. В привычной обстановке. И то — выдыхаю не до конца.

Включаю воду, набираю ванную. Сбрасываю все. Окунаюсь. Помедлив, ныряю с головой. Снова приподнимаюсь. Обнимаю себя руками и просто лежу. Лишь через некоторое время тянусь за мочалкой, приподнимаюсь, начинаю ожесточенно намыливаться, отчаянно стараюсь смыть этот чудовищный вечер.

Но как?

Наверное, это просто невозможно.

Меня все-таки догоняет истерика. Опять. Сжимаюсь в комок. Опускаюсь на дно ванны, поджав колени к груди, обхватываю их руками. Рыдаю и даже не пробую успокоиться. Знаю — не выйдет.

Лучше выплакать все это.

Нужно выплакать.