Он мрак, несущийся вслед за болью.

– Добрый вечер.

Пухленькая девушка лет двадцати, бесшумно вошла в комнату и положила стопку вещей на кровать.

Я сорвалась на ноги и подбежала к ней.

– Помогите мне. Позвоните моей семье. Я продиктую вам номер телефона.

– Извините. – Она сухо улыбнулась и ловко испарилась.

Я с разбегу впечаталась в дверь и взывала от остервенелой боли в локте и в боку. На бедренной косточке точно синяк проступит.

Рухнула на колени и заколотила по цельному массиву дерева, не смотря на ушиб и нескончаемый поток слёз.

– Отпустите меня!!! Я Морозова!!!

Залаяли собаки. По ту сторону двери послышались приглушенные шаги.

– Эй!!! Кто бы там ни был, откройте!!!

Все звуки стихли. Только мои рыдания не прекращались.

Посидев еще немного у порога, я поползла к кровати и, ухватившись за покрывало, приподнялась.

Тело не слушалось. Меня мотало из стороны в сторону, во рту скопилась тошнотворная слизь.

На четвереньках я добралась до двери, ведущей в ванну, и крепко–накрепко обнялась с унитазом. Мои внутренности пожелали выбраться наружу. Целых три раза.

Потом я залезла в душевую кабину и врубила горячую воду. Пар быстро заполнил стеклянный короб и спрятал меня от всего мира.

Я плакала и молилась. Взывала к небесам, словно они единственные могли меня выручить.

Спустя тридцать минут, я обернулась полотенцем и кое–как заставила себя дойти до кровати, одеться в предложенную шелковую пижаму и лечь спать.

Хотя о сне речи и не шло.

Я просто лежала на спине и не моргала. До тех пор, пока мои глаза не стянуло от сухости.

Когда такое происходило раньше, я просто смежала веки и проваливалась на дно воспоминаний. А они мне не нужны сейчас.

По словам Грешника, я стала его игрушкой. И он будет играться со мной столько, сколько пожелает.

Очередной приступ панической атаки вперемешку со слезами настиг меня электрическим импульсом. Я накрылась одеялом и подтянула ноги к подбородку…

С первыми лучами рассвета в комнату зашла вчерашняя незнакомка с пышными формами.

– Просыпайтесь, Давид Романович вас ждет.

Я прикинулась глухой.

– Ангелина? Вы меня слышали?

Да и нет.

Молчаливо послала ее к черту.

– Встаем, – пухлая ручка дернула одеяло и оголила меня всю, – если не хотим получить наказание!

– А что он мне сделает? – я резко присела, забыв о том, насколько слаба физически.

Пышка усмехнулась, подобрала разбросанные мной ночью подушки и аккуратно положила их в кресло, которое я вчера почему–то упустила из виду.

– Прошлая куколка Давида Романовича оказалась у арабских любителей садо–мазо. – Она задумчиво скривила губы. – Они ее наверняка уже всю из…

– Ладно! – я слезла с кровати и наспех пригладила длинные каштановые волосы. – Куда мне идти?

– Второй этаж. Крайняя дверь.

Пижама мне не по размеру и поэтому, я подвернула пояс и закатала рукава повыше. Пышка опять расплылась в довольной улыбке.

Я ничего ей не сказала. Пусть хоть со смеху лопнет.

За пределами своей «одиночной камеры», я поразилась, как светло вокруг. Вчерашнее ощущение мрачной пещеры мигом улетучилось.

Я дошла до роскошной лестницы с мраморными ступенями и несмело сделала первый шаг наверх. В доме было неприветливо тихо. Мое сердце забилось быстрее.

Внутренний советчик мечтал сбить меня с пути. Подталкивал на глупости, вроде звонка отцу или маме. Но я знала, Грешник не дурак. Следил за моими передвижениями, как око Саурона.

Ррр–ав! – прогремело гулким эхом, где–то очень близко.

Я ускорилась, не желая стать завтраком голодного ротвейлера и запыхавшись, занеслась в спальню, где обитал Давид Романович.