– Неужели тебе начинает нравиться эта пытка? – ухмыляюсь я и, чтобы проверить свою догадку, быстро провожу большим пальцем между ее раскрытыми, распухшими половыми губами. – Точно нравится. Ты снова течешь, моя маленькая грязная сучка... – я подношу палец к ее ротику: – Если опять откажешься сосать – я добавлю еще десять ударов, ясно?! – и она тут же послушно обхватывает мой палец губами, жалобно причмокивая и шмыгая носом. В глазах у нее стоят слезы, лицо залеплено вспотевшими волосами, выбившимися из косички, но она даже не подозревает, как прекрасна в этот момент. Женщина как она есть: обнаженная, возбужденная, в руках сильного мужчины, который знает, как доставить ей настоящее удовольствие...

Жаль, что мне нельзя трахнуть ее прямо сейчас: ей бы понравилось. Но договор есть договор: я вытаскиваю палец из плена ее губ и замахиваюсь снова, чтобы ударить в очередной раз. И опять, и опять...

– Пять! Шесть... Семь... – она считает все тише и покорней, и каждая моя ласка между ударами воспринимается все с большей благодарностью: она практически сама подставляется моим ловким пальцам, почти умоляет погладить обожженную задницу, приласкать исполосованную ударами кожу. И я не жалею для нее ласки: сейчас, в начале пути, это особенно важно. Она не захочет остаться в Теме после обещанных мне десяти сессий, если не поймет: это – настоящий кайф, это – освобождение от ежедневных оков общества и любых условностей, это – обновление для тела, разума и души, это – чистейшая первобытная энергия.

– Ты умничка, – говорю я ласково ей на ухо. – Ты почти справилась. Осталось совсем немного. Ты готова?

– Да, хозяин... – лепечет малышка, и я почти без перерывов наношу последние три удара. Она все так же покорно считает, уже не выкрикивая, а почти шепча заветные цифры: – Восемь... Девять... Десять...

С последним ударом она без сил повисает на веревках, и я задумчиво хмыкаю, решая, что нам нужно сменить дислокацию, прежде чем я продолжу терзать ее прекрасное обнаженное тело, но уже другими способами – с помощью прищепок для сосков... и не только для сосков, конечно.

Я мысленно ухмыляюсь, представляя, как закреплю зажимы на ее половых губах и заставлю маленькую сочную дырку еще сильнее истекать смазкой... После таких манипуляций нижние обычно получают в награду хороший секс и пару-тройку мощных оргазмов, но Леся запретила себя трахать... Сама виновата: пускай теперь страдает. Возможно, это заставит ее задуматься и пересмотреть часть поставленных в анкете единиц.

– Сейчас полностью расслабься, – говорю я строгим голосом. – Мне нужно опустить тебя обратно на пол и развязать.

– Мы закончили? – слабым голосом спрашивает девчонка.

– Нет, – хмыкаю я. – Наивная. Я сделал еще не все, что запланировал... Но, так и быть, на первой сессии буду с тобой помягче и позволю провести вторую половину не на подвесе, а в постели.

Я распускаю узлы, расстегиваю карабины, опуская Лесю на мат под снарядом, а затем переношу ее на постель, давая возможность немного отдохнуть и отдышаться. Она уже совсем не сопротивляется, не пытается прикрыться или сбежать и покорно лежит на моих руках.

Я распутываю шибари-обвязку на ее теле, любуясь эстетикой оставшихся от веревок следов на коже. Потом заставляю ее повернуться на живот: на заднице по-прежнему ярко алеют полосы от ударов. Возможно, стоило бы закончить на сегодня, но у меня еще есть немного времени, а я сегодня чертовски жаден, я хочу изучать это тело снова и снова... Так что я убираю веревки лишь для того, чтобы приковать малышку к постели за запястья и щиколотки, снова лишив возможности свободно двигаться.