Когда она вышла, Эйвери уже пересекал холл. Лора была в полном порядке, выражение лица спокойное, прохладная вода и сила воли стерли следы волнения, вызванные недавним поцелуем.

– Как вас больше устроит? – Эйвери передал ей лист бумаги. – Может быть, прочтете это объявление в кабинете сейчас, до прихода Алисы?

Эйвери наблюдал за Лорой, пока та, стоя, склонила голову над черновым вариантом объявления. Ее волосы были аккуратно уложены, каждая прядь нашла свое место в строгой прическе. Но почему-то графу казалось, что они рвались на свободу, стремясь распуститься, впитать в себя все оттенки солнца – от светлого до рыжего. У нее было бледное лицо, бледнее, чем полагалось здоровой женщине. Исчезла вся краска, вспыхнувшая на них, когда Лора бросила ему дерзкий вызов в аллее.

Губы Лоры раскрылись и чуть шевелились. Она высунула кончик языка и коснулась им верхней губы. Эйвери угадал, что Лора так привыкла сосредоточиваться. Волна горячей крови хлынула к его паху. Он представил, как целует эти мягкие и теплые губы. Эйвери на мгновение коснулся их, пока боролся с желанием овладеть Лорой, почувствовать ее тело под собой, попробовать его на вкус.

– Вы пишете, что будущая гувернантка должна быть готова к поездкам.

– Да, это естественно. Я ожидаю, что еще до конца этого года должен буду выехать за рубеж. Тогда я возьму Алису с собой.

– В таком случае лучше уточнить, что эти поездки будут связаны с континентом, а не с Озерным краем[2]. – Губы Лоры дрогнули, на них появилась слабая улыбка, затем ее лицо снова стало серьезным.

Эйвери боролся с соблазном, но все же не устоял.

– Мне хотелось бы узнать… Помню, вы говорили, что Алисе лучше нанять молодую гувернантку. Но мне пришло в голову, что и вдова подошла бы для этого.

Кэролайн невольно вздрогнула, и Эйвери заметил это. Он затаил дыхание. Неужели он так откровенно выдал свое желание? Черт подери, о чем он только думает?

Кэролайн молчала. Что это означало? Она опустила веки, темные ресницы были неподвижны. Возможно, Эйвери только показалось, будто она вздрогнула. Возможно, она не догадалась, что речь идет о ней.

– Не у всех вдов средний возраст, – ответила Лора, нарушив молчание.

– Да, действительно. Вам, к примеру… – Эйвери захотелось узнать ее точный возраст. Черная одежда и бледное лицо старят человека, так что ее возраст было трудно определить. Эйвери казалось, что ей не может быть больше двадцати пяти лет. – Мне просто пришло в голову, что лучше подойдет человек, у которого больше опыта в обращении с детьми.

– Но не у всех вдов бывают дети, – бесцветным голосом возразила Кэролайн.

«Будь ты проклят. Она ведь сказала тебе, что потеряла ребенка. Фолконер, ну и сморозил же ты несусветную глупость. Вообразив, что Кэролайн Джордан станет гувернанткой Алисы, ты предался мечтам наяву». В кого же он превратится, если начнет домогаться гувернантки, женщины, живущей в его доме и находящейся под его покровительством? «В развратника, вот в кого», – упрекнул себя Эйвери. Он презирал мужчин, которые домогались женщин, зависевших от них.

– Вот видите, как вы мне нужны. Без вас я бы совсем сбился с пути, – сказал он.

– Странно, что мужчина, решающий судьбы наций за столом переговоров, не может справиться с такой несложной задачей, как поиск гувернантки. – Слава богу, в голосе Кэролайн сквозила ирония.

– Черт зарыт в деталях, – ответил Эйвери, в отчаянии ухватившись за избитую фразу. Он ведь советовал герцогу Веллингтону прекратить вмешательство. Эйвери мог осадить самых влиятельных министров императора Александра, он мог вести переговоры на пяти языках, однако эта женщина, так умело скрывавшая все, что происходит в ее душе, загнала его в угол.